Неточные совпадения
Господство и верховенство гносеологии, признание за ней высшей функции контроля, ожидание от нее обоснования и оправдания одного, осуждения и отвержения
другого — все это уже
есть рационализм и интеллектуализм, против которого и поднимается знамя восстания.
Рационалистический позитивизм
есть одна из форм замены веры знанием, гностицизм и теософия —
другая форма того же; первая форма — для людей, лишенных фантазии и воображения, дорожащих ограничениями знания, вторая форма — для людей с фантазией и воображением, дорожащих расширением сферы знания.
Но в принудительно данном мире закон тождества и
другие законы логики остаются обязательными и не могут
быть отменены.
Отношение познающего субъекта к познаваемому объекту
есть отношение внутри бытия, отношение бытия к бытию, а не «мышления» к «бытию» как противостоящих
друг другу.
О, тогда поймут
друг друга, тогда все слова
будут полны реального содержания и смысла.
Для одних сочетание слов
есть рациональное суждение, дискурсивное мышление, для
других то же сочетание слов
есть интуиция, сочетание, полное реального смысла.
Рационализированная изреченность в суждении мысли о бытии
есть лишь условная форма, в которой для одних дано само бытие, для
других дано лишь суждение.
Но,
быть может, под этим скрывается
другая проблема, более жизненная и гораздо более изначальная, предшествующая самой абстракции «субъекта»: проблема отношения бытия к бытию, одной функции жизни к досугам функциям мировой жизни.
Значит, в процессе познания внешнего мира объект трансцендентен в отношении к познающему я, но, несмотря на это, он остается имманентным самому процессу знания; следовательно, знание о внешнем мире
есть процесс, одною своею стороною разыгрывающий в мире не-я (материал знания), а
другой стороной совершающийся в мире «я» (сравнивание)».
И Лосский принужден допустить, что бытие входит в знание, в суждение, разрывая пространство и время, что действительность дана нам вне времени и вне пространства, что в суждении присутствует и то, что
было 1000 лет тому назад, и то, что находится на
другом конце мира.
Высшего удовлетворения достигли бы мы, если бы могли так отождествиться со всем этим миром, что всякое
другое „я“
было бы также и моим „я“.
Бытие греховно, все мы участвуем в грехе, и потому мы не можем отождествиться со всем миром и всякое
другое «я» не может
быть и моим «я».
Бытие
есть трагедия, в которой все акты не следуют один за
другим во времени, а идеально пребывают в абсолютной действительности.
Относительное превращается как бы в
другое Абсолютное и получается сопоставление двух Абсолютных, что совершенно недопустимо, так как закон единства Абсолютного
есть основной закон интуитивного разума.
Все факты земной человеческой истории имеют единственную и неповторимую важность; жизнь каждого человека на земле
есть момент абсолютного бытия, и
другого такого момента не
будет уже дано для дела спасения.
Земная жизнь человека и человечества лишилась бы всякого религиозного смысла, если бы для каждого существа жизнь эта не
была неповторяемым делом спасения, если допустить возможность отложить дело спасения до новых форм существования (метемпсихоз) и перенести в
другие миры.
Плоть этого мира и плоть каждого из нас должна
быть спасена для вечности, а для этого нужно не уходить из этого мира в
другой, не ждать переселения души и естественного ее бессмертия, а соединять этот мир с Богом, участвовать в его вселенском спасении путем истории, спасать плоть от смерти.
Его только не
было еще в мире и
другого Христа никогда не
будет.
Спасение
есть дело жизни, а не смерти, дело этого мира, а не
другого.
Слишком ясно для полного религиозного сознания, что спасение
есть дело всемирно-исторической жизни, всемирно-исторической творческой работы над плотью этого мира, всемирно-исторической подготовки воскресения, а не индивидуального перехода в
другой мир путем смерти, путем выхода из исторической жизни.
Человеческая стихия
была, с одной стороны, принижена христианством в истории, а с
другой — ложно возвеличена в лице папы, царя, иерархии, в человеческом быте и человеческих мнениях, выданных за божеские.
Но в католичестве
есть и
другая сторона, сторона могучей воли и власти, руководящая безволием и бессилием.
— Сильно подействовало! — бормотал про себя Свидригайлов, нахмурясь. — Авдотья Романовна, успокойтесь! Знайте, что у него
есть друзья. Мы его спасем, выручим. Хотите, я увезу его за границу? У меня есть деньги; я в три дня достану билет. А насчет того, что он убил, то он еще наделает много добрых дел, так что все это загладится; успокойтесь. Великим человеком еще может быть. Ну, что с вами? Как вы себя чувствуете?
Неточные совпадения
Осип. Давай их, щи, кашу и пироги! Ничего, всё
будем есть. Ну, понесем чемодан! Что, там
другой выход
есть?
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то
другого приняли… И батюшка
будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с
другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что
будет, то
будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем
другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел
было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и у
другого.