Неточные совпадения
А наряду с этим возрождается интерес к философским проблемам, с новой
силой ощущается потребность
в философском пересмотре основ миросозерцания, вновь беспокоит вековечно-метафизическое.
У величайшего из людей, у Апостола Павла, были встречи и видения потрясающей
силы и реальности, он выразил их
в догмате искупления.
Дуализм этот очень соблазняет современного культурного человека, уже не мирящегося с полным отрицанием веры,
в глубине сердца своего жаждущего веры, но не имеющего
сил преодолеть рационализм сознания.
«Поверив»
в этот мир, мы стали «знать» его; от
силы веры нашей
в этот мир знание наше этого мира стало обязательным и твердым.
Мы не говорим уже, что верим
в видимые вещи, мы знаем их; все, что к ним относится, обладает доказательной
силой.
Чудо есть победа благодатных, сверхприродных
сил над теми природными
силами, которые обязательно действуют планомерно, а не отмена закономерности
в порядке природы.
Он опять будет иметь место, когда данные
силы будут действовать
в чистом виде.
В сложном взаимодействии
сил природы мы не наблюдаем действия закона
в чистом виде, так как он всегда может быть парализован законами иными.
Представим себе эту комнату;
в ней даны такие-то
силы и действуют закономерно.
Но представим себе, что стены разбиты и ворвались
в эту комнату
силы иного, трансцендентного по отношению к ней мира,
силы, отличные от действующих
в этом помещении.
И весь мир, весь природный порядок есть замкнутое помещение,
в котором закономерно действуют данные
в нем
силы.
Но
в замкнутое помещение нашего мира могут прорваться
силы иного мира,
силы божественные, благодатные.
Ведь закономерность действия
сил природы ничего не говорит о невозможности существования иных
сил и ничего не знает о том, что произойдет, когда иные
силы войдут
в наш мир.
Чудесное есть победа над природой и над роковыми результатами действующих
в ней
сил, но не отмена законов природы, не отрицание науки, открывающей законы природы.
Спаситель явился миру
в образе раба, а не царя, и был раздавлен
силами этого мира, и принял смерть по законам этого мира.
Но для этого необходимо освободиться от исключительной власти этого мира, от гипноза царящих
в нем смертоносных
сил.
В христианстве же скрыты
силы для нового одухотворения природы, для возрождения Пана, для раскрытия тайн Божьего творения, живого, а не мертвого.
Сама жизнь духа, а не наука о жизни духа, предшествует гносеологии,
в самой жизни духа,
в самих
силах бытия нужно искать предпосылок гносеологии, а не
в психологии или другой какой-нибудь «логии».
Почему не видеть
в так называемых априорных основах знания основ самого объективного бытия, которые входят
в познающего с
силой и твердостью?
Эмпирический феноменализм старательно изгоняет живое бытие из познания, действительность сводит к явлениям
в сознании, слишком многое относится на счет абстрагирующего процесса того самого мышления,
силу которого отвергают эмпирики во имя опыта.
Но методологический прием Лосского, отграничивающий теорию знания от всякой онтологии, от всякого содержания интуитивно-мистического знания, должен импонировать его противникам из лагеря критицизма и позитивизма; эта слабость Лосского может оказаться
силой в его борьбе с противниками.
Можно изучить точно данную комнату, установить закономерность для действующих
в ней
сил, но правомерно ли отсюда заключить о том, что происходит во всем остальном мире и что произойдет, когда
силы всего мира проникнут
в эту комнату.
Обиженная невинность, пленники у внешнего зла, порабощенные чуждой нам стихией, от которой освобождаемся
в историческом процессе, или мы преступники перед высшей правдой, грешники, порабощенные внутренней для нас
силой зла, за которую мы сами ответственны?
Соблазн манихейского дуализма, соблазн увидеть два равносильных начала бытия, двух богов,
в том и коренится, что абсолютное и относительное рассматривают
в одной плоскости, как соотносительные и конкурирующие
силы.
Зло находится вне сферы бытия, рождается из небытия и
в небытие возвращается; оно не обладает
силой, почерпнутой из божественного источника, и так же мало есть
сила, противоположная Богу, как бытие иное, конкурирующее.
Небытие же не имеет корней
в бытии и не может быть противополагаемо бытию как равное по
силе и достоинству.
Диавол не есть
сила соотносительная с Богом, противоположная Ему, обладающая своим бытием, сравнимым с бытием
в Боге; его сфера — небытие, ложь и обман.
После грехопадения человек не может уже свободно, своими естественными человеческими
силами спастись, вернуться к первоисточнику бытия, так как не свободен уже: природа его испорчена, порабощена стихией зла, наполовину перешла
в сферу небытия.
Для религиозного сознания ясно, что должна быть создана космическая возможность спасения; человечество должно оплодотвориться божественной благодатью:
в мире должен совершиться божественный акт искупления, победы над грехом, источником рабства, победы, по
силе своей равной размерам содеянного преступления.
Силой божественной любви Христос возвращает миру и человечеству утраченную
в грехе свободу, освобождает человечество из плена, восстанавливает идеальный план творения, усыновляет человека Богу, утверждает начало богочеловечности, как оно дано
в идее космоса.
Глубоким представляется учение Мейстера Эккерта [Эккерт был мистиком огромной
силы, но он был пантеист, превратил христианство
в религию отвлеченной духовности и явился мистическим истоком протестантизма.] о Перво-Божестве (Gottheit), которое глубже и изначальнее Бога (Gott).
Первоначально Бог открывается человеку
в природе,
в творческих
силах бытия, полных страшной тайны.
В Ветхом Завете и язычестве Бог открывается человеку как
Сила, но он еще не Отец; люди сознают себя не детьми Бога, а рабами; отношение к Богу основано не на любви и свободе, и на насилии и устрашении.
Греческая религия безнадежна,
в ней нет спасения; она была апофеозом могущественных
сил природы и обожествлением слабых
сил человеческих.
В религии Диониса, которую теперь сближают с христианством, не было еще личности; дионисическая трагедия целиком совершается еще
в стихии натурального рода;
в ней все возрождается
в стихийности и хаотичности природных
сил.
Христос явился как единственная и неповторимая точка мировой истории,
в которой совершилось самосознание человека, освобожденного от гипноза стихийных и хаотических
сил.
Христос явился миру
в образе Распятого, был унижен и растерзан
силами этого мира.
В конце мировой истории Христос явится как Царь, явит миру Свою
силу и славу, будет властвовать над миром, миру обещано наступление Его тысячелетнего царства.
Смысл творения
в том, чтобы человек и за ним весь мир полюбили Бога — Любовь, а не устрашились Бога —
Силы.
Истина о Христе не доказывается
силой человека, а скорее, его слабостью, так как истина эта
в том и заключается, что человек бессилен сам спастись и спасается через Христа.
Христос воскрес — эту
силу видит лишь любящий Его и верящий
в Него.
Свобода веры и достоинство человека
в деле спасения основаны на этой извне видимой слабости Сына Божьего и извне невидимой Его
силы.
И пусть неверующие, смотрящие со стороны, не ждут чудес от христианина, чтобы поверить, чтобы войти
в мистический круг; они ведь не видят чуда, реально уже совершившегося, чуда воскресения Христа, и ничего не увидят до тех пор, пока свободная любовь не одержит
в них победы над вынужденной
силой.
Пусть умственно сравнивают Христа с Буддой, Сократом или Магометом, все же
в глубине чувствуют, что это не то, что с пришествием Христа изменился космический состав мира, что вошла
в мир
сила не от мира сего, что трансцендентное стало имманентным.
Протестантизм
в начале своем был мистичен, [Германская мистика и есть то, что было великого и вечного
в протестантизме.] но не имел
в себе творческих религиозных
сил, нес с собой лишь отрицательную правду и
в дальнейшем своем развитии перешел
в рационализм.
Смысл истории согласно Апокалипсису заключается
в освобождении человеческих
сил для последней борьбы добра и зла, Христа и Антихриста.
Все разрушительные смертоносные
силы природы
в грехе зачались и бороться с ними нужно как со злом.
Религиозно должен человек охранять себя и свою жизнь от злых
сил, собирать жизненные
силы для участия
в деле спасения, осуществляемого мировой историей.
Все технические, экономические, политические, медицинские и
в лучшем, светлом смысле магические способы противодействия злым
силам в свете религиозного сознания не отбрасываются, а лишь претворяются.
Смысл мировой истории не
в благополучном устроении, не
в укреплении этого мира на веки веков, не
в достижении того совершенства, которое сделало бы этот мир не имеющим конца во времени, а
в приведении этого мира к концу,
в обострении мировой трагедии,
в освобождении тех человеческих
сил, которые призваны совершить окончательный выбор между двумя царствами, между добром и злом (
в религиозном смысле слова).