— Маша, я ее отыскал и сказал ей, чтобы она подождала тебя завтра утром. Ты поедешь одна. Третий
человек тут лишний, особливо мужчина. Никаких ни рекомендаций, ни объяснений вам не нужно. Вы облобызаете друг друга, поплачете, и прекрасно. Вот тебе адрес: за Цепным мостом, на Дерптской улице № 27. Остановись у ворот, войдешь на двор, в левом углу деревянный флигель, с такой галдарейкой, ты знаешь. Поднимись по лестнице, вторая дверь направо.
Неточные совпадения
Ну, и прекрасно; зачем же
тут гримасничать и повторять нелепые фразы, морочить и себя, и
людей?
Все, что в умном и бывалом
человеке есть вкусного, — все это собралось как раз именно
тут.
Да сказать ли уж всю правду? Это самое утро у Домбровича… я еще никогда не была так молода. Наши tête-à-tête с Николаем были, уж конечно, ниже сортом. Мы возились, как ребятишки, или целовались до отвращения; а
тут я чувствовала в себе
человека. Во мне пробудились и ум, и красноречие, и вкус — все, что составляет прелесть женщины.
Тут только видно, как Домбрович знает жизнь и
людей.
Он меня провел в шубке и в теплых ботинках, направо, через маленький коридорчик. Попали мы в небольшую комнатку, род кабинета. В камине горел каменный уголь, на столе лампа, мебель расставлена так, точно сейчас
тут сидели
люди.
Тут все равно, великий он
человек или простой смертный.
Этот
человек сидел
тут рядом, как полицейский сыщик.
Я бы, может быть, не поверила даже Степе об этих
людях, которых он называет"
людьми сороковых годов". Но
тут я сама почувствовала, что Степа говорит сущую правду.
Вот что я выслушала! Сомневаться
тут нельзя.
Люди всегда знают правду; а нас, бар, всегда проводить, должно быть в наказание за то, что мы и добра-то не умеем делать так, как следует.
Степа нисколько не виноват, что
тут случился; но он меня ужасно стеснял. Я бы хотела провести целый день с ним, с глазу на глаз, видеть его по-домашнему, поговорить попросту, не так, как
тут в гостиной. Такого
человека, как он, надо видеть по-домашнему, т. е. сблизиться с ним. Он рассуждений не любит и в качестве гостя никогда не выскажется. Это не то что милейший мой Степан Николаич. Такие
люди в мелочах говорят крупные вещи.
— Нет, не все! — вдруг воспламенившись, сказал Обломов, — изобрази вора, падшую женщину, надутого глупца, да и
человека тут же не забудь.
Райский с трудом представлял себе, как спали на этих катафалках: казалось ему, не уснуть живому
человеку тут. Под балдахином вызолоченный висящий купидон, весь в пятнах, полинявший, натягивал стрелу в постель; по углам резные шкафы, с насечкой из кости и перламутра.
— Стой! — завизжал Федор Павлович в апофеозе восторга, — так двух-то таких, что горы могут сдвигать, ты все-таки полагаешь, что есть они? Иван, заруби черту, запиши: весь русский
человек тут сказался!
Содержательница и квартальный кричали до тех пор, пока взошел частный пристав. Он, не спрашивая, зачем эти
люди тут и чего хотят, закричал еще больше диким голосом:
Неточные совпадения
Почтмейстер (продолжая читать).Хм… хм… хм… хм… «сивый мерин. Почтмейстер тоже добрый
человек…» (Оставляя читать.)Ну,
тут обо мне тоже он неприлично выразился.
— Нет, мы, по Божьей милости, // Теперь крестьяне вольные, // У нас, как у
людей. // Порядки тоже новые, // Да
тут статья особая…
С утра встречались странникам // Все больше
люди малые: // Свой брат крестьянин-лапотник, // Мастеровые, нищие, // Солдаты, ямщики. // У нищих, у солдатиков // Не спрашивали странники, // Как им — легко ли, трудно ли // Живется на Руси? // Солдаты шилом бреются, // Солдаты дымом греются — // Какое счастье
тут?..
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет,
тут статья особая, // Не скука
тут — война! // И сам, и
люди вечером // Уйдут, а к Федосеичу // В каморку враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так
тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно быть, богатырь».
— Коли всем миром велено: // «Бей!» — стало, есть за что! — // Прикрикнул Влас на странников. — // Не ветрогоны тисковцы, // Давно ли там десятого // Пороли?.. Не до шуток им. // Гнусь-человек! — Не бить его, // Так уж кого и бить? // Не нам одним наказано: // От Тискова по Волге-то //
Тут деревень четырнадцать, — // Чай, через все четырнадцать // Прогнали, как сквозь строй! —