— Вовсе нет. Я говорю с тобой немножко полегче, чем бы я говорил, если б ты была совсем здорова. Но я и не думаю подслащивать твоих нравственных страданий. К чему? Изменить то, что ты чувствуешь теперь, я не могу и не желаю. Но помочь тебе иначе смотреть на свое окаянство, это другое дело. Крайности самопрезрения и
разных других ужасов происходят всегда от ложной мысли, а не от ложного чувства.
Неточные совпадения
Я посмотрела на Домбровича и подумала:"Ну, а ты, мой милый
друг, разве не делаешь того же? Зачем ты шляешься по
разным великосветским дамам и толчешься в куче нетанцующих мужчин?"
И какой у него такт! Я уверена, что он меня узнал в маскараде и хоть бы слово. Всякий
другой из наших mioches [мальчиков (фр.).] начал бы ухмыляться и делать
разные глупые намеки.
Мы вернулись к столу. Постные физии наводили
друг на
друга ужасное уныние. Сначала блаженная читала чьи-то письма от
разных барынь. Два письма были из-за границы. В одном такие уж страсти рассказывались: будто англичанин какой-то вызывает по нескольку душ в раз и заставляет их между собой говорить."Когда он меня взял за руку, пишет эта барыня, так я даже и не могу вам объяснить, что со мной сделалось". Недурно было бы узнать, что это с ней сделалось такое?
Другими словами: я наделаю
разных гадостей, ограблю Володьку и Николая.
Другой высматривает, рассуждает, смеется над
разными болванами, да подчас и над самим собой.
— Да, мой
друг, я все мои гроши кладу в это… У нас ведь в России
разные профессора толкуют тоже об искусстве, распинаются за него, посылает их казна на свой счет в Италию, а зайди ты к ним в квартиру, и увидишь, что они живут коллежскими асессорами. У них на стенах суздальские литографии!..
В трех углах по стулу
разного фасона: один соломенный,
другой обитый чем-то, третий, кажется, без спинки.
— Выслушай. Я и стал оспаривать. Оба мы погорячились — крупно поговорили. С тех пор прошло около двух лет. Насмотрелся я в
разных концах света на так называемых"падших женщин". Был я,
друг мой Маша, во всевозможные трущобах: и в лондонских матросских тавернах, и в улице с des Filles-Dieu в Париже… И скажу я, что приятель мой неправ в своем радикальном отрицании; но был бы прав, если б выставил одну только половину проституции.
Ты, конечно, читывала в романах Поль-де-Кока
разные историйки и анекдоты о студенческих гризетках, Познай, мой
друг, что давным-давно в городе Париже никаких студенческих гризеток нет, а есть просто гуляющие женщины.
Он уверяет меня, что ему нечем любить; но если он был бы так хорош со своей женой, как со мной теперь, чего же большего желать? И как можно человеку с такими хорошими целями, как у Степы, остаться на веки вечные одному! Он сочинил себе свою теорию и рад. Любовь бывает
разная: один погорячее любит,
другой похолоднее. Но можно ли остаться так без любви, с одним служением всему человечеству?
За обедом Кротков говорил все об еде. Рассказывал
разные кушанья. Точно будто
другого и разговора нет. Русской кухни он не любит. Обычай есть пирожки считает нелепым; но зато одобряет водку перед обедом. И все это без всяких ученых объяснений, а так, просто."Нашел, мол, стих говорить об еде — поговорим об еде".
Будь около меня
друг, вроде Степы, он сейчас бы начал объяснять мой хвастливый жаргон
разными высокими свойствами ума.
Там нашли однажды собаку, признанную бешеною потому только, что она бросилась от людей прочь, когда на нее собрались с вилами и топорами, исчезла где-то за горой; в овраг свозили падаль; в овраге предполагались и разбойники, и волки, и
разные другие существа, которых или в том краю, или совсем на свете не было.
В своем косоклинном сарафане и сороке она выглядела прежней боярыней и по-прежнему справляла бесконечную службу в моленной, куда к ней по-прежнему сходились разные старцы в длиннополых кафтанах, подозрительные старицы и
разный другой люд, целую жизнь ютящийся около страннолюбивых и нищекормливых богатых раскольничьих домов.
Неточные совпадения
Другой приехал с
разною // Поделкой деревянною — // И вывалил весь воз!
Науки бывают
разные; одни трактуют об удобрении полей, о построении жилищ человеческих и скотских, о воинской доблести и непреоборимой твердости — сии суть полезные;
другие, напротив, трактуют о вредном франмасонском и якобинском вольномыслии, о некоторых якобы природных человеку понятиях и правах, причем касаются даже строения мира — сии суть вредные.
Когда кончилось чтение обзора, общество сошлось, и Левин встретил и Свияжского, звавшего его нынче вечером непременно в Общество сельского хозяйства, где будет читаться знаменитый доклад, и Степана Аркадьича, который только что приехал с бегов, и еще много
других знакомых, и Левин еще поговорил и послушал
разные суждения о заседании, о новой пьесе и о процессе.
Левин часто замечал при спорах между самыми умными людьми, что после огромных усилий, огромного количества логических тонкостей и слов спорящие приходили наконец к сознанию того, что то, что они долго бились доказать
друг другу, давным давно, с начала спора, было известно им, но что они любят
разное и потому не хотят назвать того, что они любят, чтобы не быть оспоренными.
Воз был увязан. Иван спрыгнул и повел за повод добрую, сытую лошадь. Баба вскинула на воз грабли и бодрым шагом, размахивая руками, пошла к собравшимся хороводом бабам. Иван, выехав на дорогу, вступил в обоз с
другими возами. Бабы с граблями на плечах, блестя яркими цветами и треща звонкими, веселыми голосами, шли позади возов. Один грубый, дикий бабий голос затянул песню и допел ее до повторенья, и дружно, в раз, подхватили опять с начала ту же песню полсотни
разных, грубых и тонких, здоровых голосов.