Туда он явился очень франтоватым, в светло-сиреневых (gris perle) перчатках, которые долго не снимал, сидел за столом, тонко беседовал, но оставался слишком"барином"с оттенком
западноевропейского джентльмена.
Итоги моих
западноевропейских наблюдений и пережитков вошли уже, в значительной доле, в целую книгу, которою я озаглавил"Столицы мира", написал еще в 1897 году и продал петербургской издательской фирме (Маркса).
Мне как русскому, впервые попадавшему в этот"край забраный", как называют еще поляки, было сразу тяжко сознавать, что я принадлежу к тому племени, которое для своего государственного могущества должно было поработить и более его культурное племя поляков. Но это порабощение было чисто внешнее, и у поляков нашел я свою национальную жизнь, вековые традиции и навыки, общительность, выработанный разговорный язык, гораздо большую близость к
западноевропейской культуре, чем у нас, даже и в среднем классе.
Неточные совпадения
О Кавелине он при мне никогда не упоминал, так что и только по поводу этой печатной переписки узнал, как они были близки. Но о Тургеневе любил говорить, и всегда в полунасмешливом тоне. От него я узнал, как Тургенев относился к июньским дням 1848 года, которые так перевернули все в душе Герцена, и сделали его непримиримым врагом
западноевропейского"мещанства", и вдохновили его на пламенные главы"С того берега".