Те месяцы, которые протекли между выпускным экзаменом и отъездом в Казань с правом поступить без экзамена, были полным расцветом молодой души. Все возраставшая любовь к сестре, свобода, права взрослого, мечты о студенчестве, приволье деревенского житья, все в той же Анкудиновке, дружба с умными милыми девушками, с оттенком тайной влюбленности, ночи в саду, музыка,
бесконечные разговоры, где молодость души трепетно изливается и жаждет таких же излияний. Больше это уже не повторилось.
Тот, в свою очередь, тоже, кажется, начинал любить его: почти каждый вечер сходились они в Парголовском саду и гуляли там, предаваясь
бесконечным разговорам.
Отведывала с Иудушкой и индюшек и уток; спала всласть и ночью, и после обеда и отводила душу в
бесконечных разговорах о пустяках, на которые Иудушка был тороват по природе, а она сделалась тороватою вследствие старости.
Неточные совпадения
Он старался всё время не слышать этих
разговоров о способе пеленания будущего ребенка, старался отворачиваться и не видеть каких-то таинственных
бесконечных вязаных полос, каких-то полотняных треугольничков, которым приписывала особенную важность Долли, и т. п.
— Здесь очень много русских, и — представь? — на днях я, кажется, видела Алину, с этим ее купцом. Но мне уже не хочется
бесконечных русских
разговоров. Я слишком много видела людей, которые все знают, но не умеют жить. Неудачники, все неудачники. И очень озлоблены, потому что неудачники. Но — пойдем в дом.
В Омске дружеское свидание со Степаном Михайловичем. После ужасной,
бесконечной разлуки не было конца
разговорам, — он теперь занимает хорошее место, но трудно ему, бедному, бороться со злом, которого, на земле очень, очень много. Непременно просил дружески обнять тебя: он почти не переменился, та же спокойная, веселая наружность; кой-где проглядывает белый волос, но вид еще молод. Жалуется на прежние свои недуги, а я его уверяю, что он совершенно здоров. Трудится сколько может и чрезвычайно полезен.
Голос друга лишний раз заставит встрепенуться твое любящее сердце; не требуй сегодня от меня
разговоров; я бы сел возле и молча беседовал с тобой — в таком положении нахожусь, взяв перо, чтобы сказать тебе словечко после
бесконечного молчания.
Если читатель вообразит, что весь описанный нами
разговор шел с
бесконечными паузами, не встречающимися в
разговорах обыкновенных людей, то ему станет понятно, что при этих словах сквозь густые шторы Рациборского на иезуитов взглянуло осеннее московское утро.