Когда я получил из конторы"Fortnightly"первый мой английский гонорар, я был счастлив тем, что мог предложить моему магистру дополнительное вознаграждение за его занятия со мною. Пикантно было то, что мне, неизвестному в Англии русскому писателю, заплатили полистную плату гораздо выше той, какую я получал тогда в России не только за журнальные или
газетные статьи, но и за пьесы и романы.
Неточные совпадения
Газетное дело было еще мало развито. На весь Петербург была, в сущности, одна либеральная газета,"Санкт-Петербургские ведомости"."Очерки"не пошли."Голос"Краевского явился уже позднее и
стал чем-то средним между либеральным и охранительным органом.
Газетная пресса в те годы
стала уже играть некоторую роль. Явился такой
газетный публицист, как Катков; а в Петербурге"Санкт-Петербургские ведомости", теснимые цензурой, все-таки выдерживали свое либеральное обличье.
Тогда же
стала развиваться и
газетная критика, с которой мы при наших дебютах совсем не считались. У Корша (до приглашения Буренина) писал очень дельные, хотя и скучноватые,
статьи Анненков и писатели старших поколений. Тон был еще спокойный и порядочный. Забавники и остроумы вроде Суворина еще не успели приучить публику к новому жанру с личными выходками, пародиями и памфлетами всякого рода.
Определенного, хотя бы и маленького, заработка я себе не обеспечил никакой постоянной работой в журналах и газетах. Редакторство"Библиотеки"поставило меня в двойственный свет в тогдашних более радикальных кружках, и мне трудно было рассчитывать на помещение
статей или даже беллетристики в радикальных органах. Да вдобавок тогда на журналы пошло гонение; а с
газетным миром у меня не было еще тогда никаких личных связей.
В Париже и тогда драматическая критика играла первенствующую роль в
газетной прессе. Иметь даровитого и авторитетного фельетониста по театральному отделу — считалось самой важной
статьей. На сценических рецензиях составляли себе исключительно писательскую репутацию. Так случилось и с знаменитым когда-то Жюлем Жаненом, который тогда уже доживал свой век.
Я не
стану здесь рассказывать про то, чем тогда была Испания. Об этом я писал достаточно и в корреспонденциях, и в
газетных очерках, и даже в журнальных
статьях. Не следует в воспоминаниях предаваться такому ретроспективному репортерству. Гораздо ценнее во всех смыслах освежение тех «пережитков», какие испытал в моем лице русский молодой писатель, попавший в эту страну одним из первых в конце 60-х годов.
Статьи и книги я почти всегда диктовал, до самых последних лет, когда жил в России; но за границей не диктую
газетных и журнальных
статей никому и нигде, а их набралось бы за двадцать лет несколько томов.
Казалось, что движение событий с каждым днем усиливается и все они куда-то стремительно летят, оставляя в памяти только свистящие и как бы светящиеся соединения слов, только фразы, краткие, как заголовки
газетных статей.
Я привожу здесь маленький кусочек из этой поездки, но самое описание холерных ужасов интересно было в то время для
газетной статьи, а теперь интереснее припомнить кое-что из подробностей тех дней, припомнить то, что уж более никогда не повторится, — и людей таких нет, и быт совсем другой стал.
Для него были ясны только циркуляры и
газетные статьи, в которых запрещалось что-нибудь. Когда в циркуляре запрещалось ученикам выходить на улицу после девяти часов вечера или в какой-нибудь статье запрещалась плотская любовь, то это было для него ясно, определенно; запрещено — и баста. В разрешении же и позволении скрывался для него всегда элемент сомнительный, что-то недосказанное и смутное. Когда в городе разрешали драматический кружок, или читальню, или чайную, то он покачивал головой и говорил тихо:
— Этот паук, скорпион […этот паук, скорпион… — имеется в виду издатель реакционной газеты «Северная пчела» Ф.В.Булгарин, преследовавший Пушкина в
газетных статьях и писавший на него доносы в тайную полицию.], жаливший всю жизнь его, жив еще, когда он умер, и между нами нет ни одного честного Занда [Занд Карл — немецкий студент, убивший в 1819 году реакционного писателя и политического деятеля А.Коцебу, за что был казнен 20 мая 1820 года.], который бы пошел и придавил эту гадину.
Неточные совпадения
Он бросился в угол, запустил руку под обои и
стал вытаскивать вещи и нагружать ими карманы. Всего оказалось восемь штук: две маленькие коробки, с серьгами или с чем-то в этом роде, — он хорошенько не посмотрел; потом четыре небольшие сафьянные футляра. Одна цепочка была просто завернута в
газетную бумагу. Еще что-то в
газетной бумаге, кажется орден…
Клим уже знал, что
газетная латынь была слабостью редактора, почти каждую
статью его пестрили словечки: ab ovo, о tempora, о mores! dixi, testimonium paupertatis [Ab ovo — букв. «от яйца» — с самого начала; о tempora, о mores! — о времена, о нравы! dixi — я сказал; testimonium paupertatis — букв. «свидетельство о бедности» (употребляется в значении скудоумия).] и прочее, излюбленное газетчиками.
Павел, со своими душевными страданиями, проезжая по
Газетному переулку, наполненному магазинами, и даже по знаменитой Тверской, ничего почти этого не видел, и, только уже выехав на Малую Дмитровку, он с некоторым вниманием
стал смотреть на дома, чтобы отыскать между ними дом княгини Весневой, в котором жил Еспер Иваныч; случай ему, в этом отношении, скоро помог.
Но незнакомец не ответил, только глядел на
газетного джентльмена с такою грустью, что ему
стало неловко. Он прекратил расспросы, одобрительно похлопал Матвея по плечу и сказал:
1882 год. Первый год моей
газетной работы: по нем можно видеть всю суть того дела, которому я посвятил себя на много лет. С этого года я
стал настоящим москвичом. Москва была в этом году особенная благодаря открывавшейся Всероссийской художественной выставке, внесшей в патриархальную столицу столько оживления и суеты. Для дебютирующего репортера при требовательной редакции это была лучшая школа, отразившаяся на всей будущей моей деятельности.