Неточные совпадения
Тогда драматические спектакли
шли постоянно — вперемежку — на обоих
театрах. Балеты давались чаще опер, и никто из певцов меня не привлекал, кроме Бантышева
в его прославленной роли Торопки-гудочника
в «Аскольдовой могиле» Верстовского, бывшего тогда директором.
В связи со всем этим во мне
шла и внутренняя работа, та борьба,
в которой писательство окончательно победило, под прямым влиянием обновления нашей литературы, журналов,
театра, прессы. Жизнь все сильнее тянула к работе бытописателя. Опыты были проделаны
в Дерпте
в те последние два года, когда я еще продолжал слушать лекции по медицинскому факультету. Найдена была и та форма,
в какой сложилось первое произведение, с которым я дерзнул выступить уже как настоящий драматург, еще нося голубой воротник.
А когда мы
шли от Соллогуба вдвоем, то Маркович всю дорогу сплетничал на него, возмущался: какую тот ведет безобразную жизнь, как он на днях проиграл ему у себя большую сумму
в палки и не мог заплатить и навязывал ему же какую-то немку, актрису Михайловского
театра.
Квадри
в труппе Пассажа выделялся большой опытностью и способностью браться за всякие роли. Он мог бы быть очень недурным легким комиком, но ему хотелось всегда играть сильные роли. Из репертуара Потехина он выступил
в роли ямщика"Михаилы"(
в"Чужое добро впрок не
идет"), прославленной
в Петербурге и Москве игрой Мартынова и Сергея Васильева, а
в те годы и Павла Васильева, — на Александрийском
театре.
Но
в пределах тогдашних"возможностей"все: и художественная литература, и публицистика, и критика, и
театр, и другие области искусства — все это
шло усиленным ходом.
С тех пор я более уже не видал Ристори ни
в России, ни за границей вплоть до зимы 1870 года, когда я впервые попал во Флоренцию, во время Франко-прусской войны. Туда приехала депутация из Испании звать на престол принца Амедея.
В честь испанцев
шел спектакль
в театре"Николини", и Ристори, уже покинувшая
театр, проиграла сцену из"Орлеанской девы"по-испански, чтобы почтить гостей.
И
в жанровом
театре «Gymnase»
шла другая пьеса Сарду — «Старые холостяки» с таким же почти, как ныне выражаются, «фурорным» успехом.
Кроме личного знакомства с тогдашними профессорами из сосьетеров"Французской комедии": стариком Сансоном, Ренье, позднее Брессаном (когда-то блестящим"jeune premier"на сцене Михайловского
театра в Петербурге), — я обогатил коллекцию старых знаменитостей и знакомством с Обером, тогдашним директором Консерватории, о чем речь уже
шла выше.
Нечто вроде клуба собиралось каждую ночь и
в старинной кофейной, помещавшейся
в здании
театра Drury Lane, где тогда
шли оперные спектакли,
в разгар сезона. Туда меня свел журналист и рассказывал мне историю этой кофейни, где когда-то засиживались до поздних часов и Кин, и Гаррик, и все знаменитости обоих столетий.
В сезон 1868 года он уже из директора
театра очутился гастролером
в театре, где
шла пьеса Диккенса, переделанная из его романа"Проезд закрыт".
Поражало всякого иностранца то, что Шекспир находился тогда
в полном забросе.
В течение всего сезона при мне едва ли не на одном лишь
театре (да и то третьестепенном)
шел"Король Джон". Уже позднее Эрвинг стал много играть Шекспира.
На жанровых венских сценах, где
шли легкие комедии и Posse местного производства,
в «Theater ander Wien»,
в «Karl-Theater» и
в театре Иозефштадтского предместья (где
шли постоянно и пьесы на венском диалекте) преобладал реализм исполнения, но все-таки с рутинными приемами и повадками низшего, фарсового комизма.
Национальной, чисто австрийской
славой жил престарелый Грильпарцер. Его пьесы не сходили с подмостков Бург-театра (вроде «Des Meeres und der Liebe Wcllen») («Геро и Леандр») с Вальтер
в роли Геро. Но он уже доживал свой век, нигде не показывался и принадлежал уже больше к царству теней, чем к действующим писателям.
В самом начале театрального сезона 1869–1870 года
в"Водевиле"дебютировала молодая артистка, по газетным слухам — русская, если не грузинская княжна, готовившая себя к сцене
в Париже. Она взяла себе псевдоним"Дельнор". Я с ней нигде перед тем не встречался, и перед тем, как
идти смотреть ее
в новой пьесе"Дагмар", я был скорее неприязненно настроен против этой русской барышни и ее решимости выступить сразу
в новой пьесе и
в заглавной роли
в одном из лучших жанровых
театров Парижа.
И
в театрах шли новинки, и оперетка еще не выдохлась.
К 1870 году я начал чувствовать потребность отдаться какому-нибудь новому произведению, где бы отразились все мои пережитки за последние три-четыре года. Но странно! Казалось бы, моя любовь к
театру, специальное изучение его и
в Париже и
в Вене должны были бы поддержать во мне охоту к писанию драматических вещей. Но так не выходило, вероятнее всего потому, что кругом
шла чужая жизнь, а разнообразие умственных и художественных впечатлений мешало сосредоточиться на сильном замысле
в драме или
в комедии.
Она было думала поехать играть
в провинцию и вошла
в переговоры с дирекцией виленского
театра, которым заведовал генерал Цейдлер; но мы решились соединить свою судьбу, и она
пошла на риск замужества с больным писателем, у которого, кроме его пера и долгов, тогда ничего не было.
Неточные совпадения
Чтоб не думать, он
пошел к Варавке, спросил, не нужно ли помочь ему? Оказалось — нужно. Часа два он сидел за столом, снимая копию с проекта договора Варавки с городской управой о постройке нового
театра, писал и чутко вслушивался
в тишину. Но все вокруг каменно молчало. Ни голосов, ни шороха шагов.
Вечером сидел
в театре, любуясь, как знаменитая Лавальер, играя роль жены депутата-социалиста, комического буржуа, храбро пляшет, показывая публике коротенькие черные панталошки из кружев, и как искусно забавляет она какого-то экзотического короля, гостя Парижа. Домой
пошел пешком, соблазняло желание взять женщину, но — не решился.
— Думаете — просто все? Служат люди
в разных должностях, кушают, посещают трактиры, цирк,
театр и — только? Нет, Варвара Кирилловна, это одна оболочка, скорлупа, а внутри — скука! Обыкновенность жизни это — фальшь и — до времени, а наступит разоблачающая минута, и —
пошел человек вниз головою.
Пошли не
в ногу, торжественный мотив марша звучал нестройно, его заглушали рукоплескания и крики зрителей, они торчали
в окнах домов, точно
в ложах
театра, смотрели из дверей, из ворот. Самгин покорно и спокойно шагал
в хвосте демонстрации, потому что она направлялась
в сторону его улицы. Эта пестрая толпа молодых людей была
в его глазах так же несерьезна, как манифестация союзников. Но он невольно вздрогнул, когда красный язык знамени исчез за углом улицы и там его встретил свист, вой, рев.
Хотя кашель мешал Дьякону, но говорил он с великой силой, и на некоторых словах его хриплый голос звучал уже по-прежнему бархатно. Пред глазами Самгина внезапно возникла мрачная картина: ночь, широчайшее поле, всюду по горизонту пылают огромные костры, и от костров
идет во главе тысяч крестьян этот яростный человек с безумным взглядом обнаженных глаз. Но Самгин видел и то, что слушатели, переглядываясь друг с другом, похожи на зрителей
в театре, на зрителей, которым не нравится приезжий гастролер.