Неточные совпадения
Тогда же зародилось во мне желание
изучать английский язык — Эсхил, Софокл, Эврипид, Шекспир, Данте, Ариосто, Боккачио, Сервантес, испанские драматурги, немецкие классики и романтики — специально «Фауст» — и вплоть до лириков и драматургов 30-х и 40-х годов, с особым интересом к Гейне, — вот что вносил с
собою Уваров в наши продолжительные беседы у него в кабинете.
Но мне делалось как-то жутко и как бы совестно перед самим
собою — как же это я, после семилетнего пребывания в двух университетах (Казани и Дерпте), после того как сравнительно с своими сверстниками отличался интересом к серьезным занятиям (для чего и перешел в Дерпт), после того как
изучал специально химию, переводил научные сочинения и даже составлял сам учебник, а на медицинский факультет перешел из чистой любознательности, и вдруг останусь «не кончившим курса», без всякого звания и всяких «прав»?
Бывали минуты, когда я терял надежду сбросить с
себя когда-либо бремя долговых обязательств. Списывался я с юристами, и один из них, В.Д.Спасович,
изучив мое положение, склонялся к тому выводу, что лучше было бы мне объявить
себя несостоятельным должником, причем я, конечно, не мог быть объявлен иначе как"неосторожным". Но я не согласился, и как мне ни было тяжело — больному и уже тогда женатому, я продолжал тянуть свою лямку.
Когда я встретился с ним в Кронштадте и играл с его женой Чацкого, — он уже был автор"Петербургских трущоб", которыми заставил о
себе говорить. Он усердно
изучал жизнь столичных подонков и умел интересовать менее взыскательных читателей фабулой своего романа с сильным романтическим привкусом.
Я стал даже мечтать о комедии, которая бы через сорок с лишком лет была создана на такую же почти идею. Помню, что в Париже (вскоре после моего приезда) я набросал даже несколько монологов… в стихах, чего никогда не позволял
себе. И я стал
изучать заново две роли — Чацкого (хотя еще в 1863 году играл ее) и Хлестакова. Этого мало — я составлял коллекцию костюмов для Чацкого по картинкам мод 20-х годов и очень сожалею, что она у меня затерялась.
Тогда можно было в Вене иметь квартиру в две комнаты в центре города за какие-нибудь двадцать гульденов, что на русские деньги не составляло и полных пятнадцати рублей. И вся программа венской жизни приезжего писателя, желающего
изучать город и для
себя самого, и как газетный корреспондент, складывалась легко, удобно, не требуя никаких особенных усилий, хлопот, рекомендаций.
Задайся я каким-нибудь определенным планом, как например, насчет Рима (который мне долго решительно не давался), я бы уже успел написать что-нибудь вроде"Вечного города"после того, как я отправился в Рим осенью 1891 года с твердым намерением заново
изучить его, для чего я, также заново, стал подготовлять
себя к нему целый год.
Неточные совпадения
Его лицо, надутое, как воздушный пузырь, казалось освещенным изнутри красным огнем, а уши были лиловые, точно у пьяницы; глаза, узенькие, как два тире,
изучали Варвару. С нелепой быстротой он бросал в рот
себе бисквиты, сверкал чиненными золотом зубами и пил содовую воду, подливая в нее херес. Мать, похожая на чопорную гувернантку из англичанок, занимала Варвару, рассказывая:
— Меня, брат, интеллигенция смущает. Я ведь — хочешь ты не хочешь — причисляю
себя к ней. А тут, понимаешь, она резко и глубоко раскалывается. Идеалисты, мистики, буддисты, йогов
изучают. «Вестник теософии» издают. Блаватскую и Анну Безант вспомнили… В Калуге никогда ничего не было, кроме калужского теста, а теперь — жители оккультизмом занялись. Казалось бы, после революции…
—
Себя, конечно.
Себя, по завету древних мудрецов, — отвечал Макаров. — Что значит —
изучать народ? Песни записывать? Девки поют постыднейшую ерунду. Старики вспоминают какие-то панихиды. Нет, брат, и без песен не весело, — заключал он и, разглаживая пальцами измятую папиросу, которая казалась набитой пылью, продолжал:
И первый раз в жизни Клим Иванович Самгин представил
себя редактором большой газеты, человеком, который
изучает, редактирует и корректирует все течения, все изгибы, всю игру мысли, современной ему.
Как пьяный, я просидел всю ночь над этой книгой, а утром отправился в библиотеку и спросил: «Что надо
изучить, чтобы сделаться доктором?» Ответ был насмешлив: «
Изучите математику, геометрию, ботанику, зоологию, морфологию, биологию, фармакологию, латынь и т. д.» Но я упрямо допрашивал, и я все записал для
себя на память.