Неточные совпадения
Я был — прежде всего и сильнее всего —
молодой писатель, которому особенно дороги: художественная литература,
критика, научное движение, искусство во всех его формах и, впереди всего, театр — и свой русский, и общеевропейский.
По этой части он с
молодых годов — по свидетельству своих ближайших приятелей — "побил рекорд", как говорят нынче. Его приятель — будущий
критик моего журнала"Библиотека для чтения"Е.Н.Эдельсон, человек деликатный и сдержанный, когда заходила речь об этом свойстве Островского, любил повторять два эпизода из времен их совместного"прожигания"жизни, очень типичных в этом смысле.
И даже в том, как оценен был Базаров двумя тогдашними
критиками радикальных журналов, сказались опять две ступени развития в
молодом поколении.
А с таким уравновешенным эстетом, как Эдельсон, это было немыслимо. И я стал искать среди
молодых людей способных писать хоть и не очень талантливые, но более живые статьи по
критике и публицистике. И первым критическим этюдом, написанным по моему заказу, была статья тогда еще безвестного учителя В. П. Острогорского о Помяловском.
Мне и тогда такая, хотя бы и несколько"деланная", простота скорее понравилась. Но я знал, как и все тогда знали, что Тургенев был огорчен той коллизией с
молодой публикой и
критикой, какая произошла после"Отцов и детей".
Он тогда делался уже любимцем молодежи, но как
критики ни он, ни Скабичевский не имели такого обаяния на
молодую публику, как 10–12 лет перед тем Добролюбов и Писарев.
Был, между прочим, в нашем кружке один
молодой критик и публицист — человек талантливый, с самостоятельною мыслью, с интересными переживаниями.
Неточные совпадения
Но уж темнеет вечер синий, // Пора нам в оперу скорей: // Там упоительный Россини, // Европы баловень — Орфей. // Не внемля
критике суровой, // Он вечно тот же, вечно новый, // Он звуки льет — они кипят, // Они текут, они горят, // Как поцелуи
молодые, // Все в неге, в пламени любви, // Как зашипевшего аи // Струя и брызги золотые… // Но, господа, позволено ль // С вином равнять do-re-mi-sol?
Среда, в которой он вращался, адвокаты с большим самолюбием и нищенской практикой, педагоги средней школы, замученные и раздраженные своей практикой, сытые, но угнетаемые скукой жизни эстеты типа Шемякина, женщины, которые читали историю Французской революции, записки m-me Роллан и восхитительно путали политику с кокетством,
молодые литераторы, еще не облаянные и не укушенные
критикой, собакой славы, но уже с признаками бешенства в их отношении к вопросу о социальной ответственности искусства, представители так называемой «богемы», какие-то молчаливые депутаты Думы, причисленные к той или иной партии, но, видимо, не уверенные, что программы способны удовлетворить все разнообразие их желаний.
Движение «в сторону наименьшего (национального) сопротивления», — как его называет один из
критиков — украинцев, — вело сотни
молодых людей в тюрьмы, в Сибирь и даже (как, например, Лизогуба) на плаху…
— Я, конечно, принимаю и ласкаю
молодого Верховенского. Он безрассуден, но он еще молод; впрочем, с солидными знаниями. Но всё же это не какой-нибудь отставной бывший
критик.
(33) Муравьева здесь два стихотворения: «Письмо к *» (ч. I, ст. XXXII) и «Время» (ч. II, ст. XVI). В одной
критике («Собеседник», ч. IV, ст. XVI) эти стихотворения признаны справедливо очень дурными и названы опытами
молодого писателя. В самом деле, не имея почти никакого содержания, по языку стихи эти могут быть сравнены разве с творениями Петрова.