Фофан меня лупил за всякую малость. Уже просто человек такой был, что не мог не зверствовать. И вышло от этого его характера вот какое дело. У берегов Японии, у островов каких-то, Фофан приказал выпороть за что-то
молодого матроса, а он болен был, с мачты упал и кровью харкал. Я и вступись за него, говорю, стало быть, Фофану, что лучше меня, мол, порите, а не его, он не вынесет… И взбеленился зверяга…
* // Веселись, душа // Молодецкая. // Нынче наша власть, // Власть советская. // Офицерка, // Да голубчика // Прикокошили // Вчера в Губчека. // Ни за Троцкого, // Ни за Ленина — // За донского казака // За Каледина. // Гаркнул «Яблочко» //
Молодой матрос: // «Мы не так еще // Подотрем вам нос!»
Среди матросов было в это утро необыкновенное оживление. Разбившись на кучки, все говорили о только что прочитанном приказе и обсуждали его на разные лады. Особенно горячо говорили
молодые матросы, но среди стариков находилось и несколько скептиков, не вполне веривших в применение нового положения.
Вечером Катя готовила себе в саду ужин на жаровне. На дорожке три красноармейца развели костер и кипятили в чайнике воду. Двое сидели рядом с Катей на скамейке.
Молодой матрос, брюнет с огненными глазами, присев на корточки, колол тесаком выломанные из ограды тесины.
Все эти решения постановлено было держать в секрете от матросов; но в тот же день по всему корвету уже распространилось известие о том, что боцманам и унтер-офицерам не велено драться, и эта новость была встречена общим сочувствием. Особенно радовались
молодые матросы, которым больше других могло попадать от унтер-офицеров. Старые, послужившие, и сами могли постоять за себя.
Неточные совпадения
Пока барон Шлипенбах водворял меня в ней, Болтин привел
молодого, коренастого, гладко остриженного
матроса.
У князя кучер Иван Григорьев, рассудительный и словоохотливый человек, теперь уже с печатью кругосветного путешествия на челе, да Ванюшка,
молодой малый, без всякого значения на лице, охотник вскакнуть на лошадь и промчаться куда-нибудь без цели да за углом, особенно на сеновале, покурить трубку; с Тихменевым Витул,
матрос с фрегата, и со мной Тимофей, повар.
В это время к вам подходит женщина в сереньком полосатом платье, повязанная черным платком; она вмешивается в ваш разговор с
матросом и начинает рассказывать про него, про его страдания, про отчаянное положение, в котором он был четыре недели, про то, как, бывши ранен, остановил носилки, с тем чтобы посмотреть на залп нашей батареи, как великие князья говорили с ним и пожаловали ему 25 рублей, и как он сказал им, что он опять хочет на бастион, с тем, чтобы учить
молодых, ежели уже сам работать не может.
Кругом вас блестящее уже на утреннем солнце море, впереди — старый
матрос в верблюжьем пальто и
молодой белоголовый мальчик, которые молча усердно работают веслами.
Однажды пред ним разыгралась такая сцена:
матросы носили дрова, и один из них,
молодой, кудрявый и веселый Ефим, проходя с носилками по палубе парохода, громко и сердито говорил: