Неточные совпадения
Лично я познакомился с ним впервые на каком-то масленичном пикнике по подписке
в заведении Излера. Он
оказался добродушным малым, не без начитанности, с высокими идеалами по части
театра и литературы. Как товарища — его любили. Для меня он был типичным представителем николаевской эпохи, когда известные ученики Театрального училища выходили оттуда с искренней любовью к"просвещению"и сами себя развивали впоследствии.
Это
оказался студент второго курса на юридическом факультете Урусов. И я, как только сделался редактором, сейчас же написал ему
в Москву и просил о продолжении его сотрудничества по
театру и литературной критике.
Немало был я изумлен, когда года через два
в Петербурге (
в начале 70-х годов) встретился
в театре с одной из этих дам,"лопавших"груши, которая
оказалась супругой какого-то не то предводителя дворянства, не то председателя земской управы. Эта короста со многих слетела, и все эти Соньки, Машки, Варьки сделались, вероятно, мирными обывательницами. Они приучились выть по-волчьи
в эмигрантских кружках, желая выслужиться перед своим"властителем дум", как вот такой Н.Утин.
Неточные совпадения
Чтоб не думать, он пошел к Варавке, спросил, не нужно ли помочь ему?
Оказалось — нужно. Часа два он сидел за столом, снимая копию с проекта договора Варавки с городской управой о постройке нового
театра, писал и чутко вслушивался
в тишину. Но все вокруг каменно молчало. Ни голосов, ни шороха шагов.
— Томилин инстинктом своим
в бога уперся, ну — он трус, рыжий боров. А я как-то задумался: по каким мотивам действую?
Оказалось — по мотивам личной обиды на судьбу да — по молодечеству. Есть такая теорийка:
театр для себя, вот я, должно быть, и разыгрывал сам себя пред собою. Скучно. И — безответственно.
Вообще детские игры он совершенно покинул и повел, как бы
в подражание Есперу Иванычу, скорее эстетический образ жизни. Он очень много читал (дядя обыкновенно присылал ему из Новоселок, как только случалась оказия, и романы, и журналы, и путешествия); часто ходил
в театр, наконец задумал учиться музыке. Желанию этому немало способствовало то, что на том же верху Александры Григорьевны
оказались фортепьяны. Павел стал упрашивать Симонова позволить ему снести их к нему
в комнату.
Оказывается, что адюльтер совершил не он, а Жюль, а он, Альфред, ни у тетушки, ни
в театре, ни
в кафе не был… где же он, однако, был?
Следующее лето было ужасно. Мало-помалу сестер начали возить по гостиницам к проезжающим господам, и на них установилась умеренная такса. Скандалы следовали за скандалами, побоища за побоищами, но сестры были живучи, как кошки, и все льнули, все желали жить. Они напоминали тех жалких собачонок, которые, несмотря на ошпаривания, израненные, с перешибленными ногами, все-таки лезут
в облюбованное место, визжат и лезут. Держать при
театре подобные личности
оказывалось неудобным.