— Иду. — Лопухов отправился в комнату Кирсанова, и на дороге успел думать: «а ведь как верно, что Я всегда на первом плане — и начал с себя и кончил собою. И с чего начал: «жертва» — какое плутовство; будто я от ученой
известности отказываюсь, и от кафедры — какой вздор! Не все ли равно, буду так же работать, и так же
получу кафедру, и так же послужу медицине. Приятно человеку, как теоретику, замечать, как играет эгоизм его мыслями на практике».
Княгиня слыхала и про Журавского и про «самоучного мещанина Семенова», которые оба впоследствии
получили у нас оригинальную
известность: первый как сотрудник Сперанского по изданию законов и потом искреннейший аболиционист, а второй как самоучка-астроном.