Неточные совпадения
Ренан, когда я много лет спустя попал в эту самую аудиторию
на его
лекции, разбирал какие-то спорные пункты библейской экзегетики и полемизировал с немецкими учеными. Он ходил вдоль стола, около которого
сидели слушатели и слушательницы, и, с книжкой в руках, горячился, высокими нотами, похожий
на жирненького аббата, со своим полным лицом и кругленьким брюшком.
В университете я бывал
на лекциях Моммсона и Гнейста. Вирхов читал микроскопическую анатомию в клинике. Меня водил
на его
лекции Б. И раз при мне случилась такая история. Б.
сидел рядом с ассистентом Боткина, покойным доктором П., впоследствии известным петербургским практикантом. Они о чем-то перешепнулись. Вирхов — вообще очень обидчивый и строгий — остановился и сделал им выговор.
На первой и второй являлись опять-таки «первые ученики», которые так смирно
сидят на лекции, у которых все записки есть, которые гордо и спокойно идут на экзамен и еще более гордо и спокойно возвращаются с экзамена: это — будущие кандидаты.
Сейчас мы все
сидим на лекции «Бытовой». Пока я, Саня и Ольга ведем запись, Борис повторяет роль из той пьески, которую мы будем репетировать перед «маэстро» нынче в школьном театре. Мы уже давно репетируем одноактные пьесы, драматические этюды и отрывки. С будущего года, на третьем курсе, пойдут другие, серьезные, трудные для нас, таких еще молодых и неопытных.
Неточные совпадения
Но в этот вечер они смотрели
на него с вожделением, как смотрят любители вкусно поесть
на редкое блюдо. Они слушали его рассказ с таким безмолвным напряжением внимания, точно он столичный профессор, который читает
лекцию в глухом провинциальном городе обывателям, давно стосковавшимся о необыкновенном. В комнате было тесно, немножко жарко, в полумраке
сидели согнувшись покорные люди, и было очень хорошо сознавать, что вчерашний день — уже история.
В углу комнаты — за столом —
сидят двое: известный профессор с фамилией, похожей
на греческую, —
лекции его Самгин слушал, но трудную фамилию вспомнить не мог; рядом с ним длинный, сухолицый человек с баками, похожий
на англичанина, из тех, какими изображают англичан карикатуристы. Держась одной рукой за стол, а другой за пуговицу пиджака, стоит небольшой растрепанный человечек и, покашливая, жидким голосом говорит:
В университете Райский делит время, по утрам, между
лекциями и Кремлевским садом, в воскресенье ходит в Никитский монастырь к обедне, заглядывает
на развод и посещает кондитеров Пеэра и Педотти. По вечерам
сидит в «своем кружке», то есть избранных товарищей, горячих голов, великодушных сердец.
Одевалось студенчество кто во что, и нередко
на четырех квартирантов было две пары сапог и две пары платья, что устанавливало очередь: сегодня двое идут
на лекции, а двое других дома
сидят; завтра они пойдут в университет.
Я любил этот шум, говор, хохотню по аудиториям; любил во время
лекции,
сидя на задней лавке, при равномерном звуке голоса профессора мечтать о чем-нибудь и наблюдать товарищей; любил иногда с кем-нибудь сбегать к Матерну выпить водки и закусить и, зная, что за это могут распечь, после профессора, робко скрипнув дверью, войти в аудиторию; любил участвовать в проделке, когда курс
на курс с хохотом толпился в коридоре.