В уездном заштатном городке, бывшем Троицке, а ныне Стекловске, Костромской губернии, Стекловского уезда, на крылечко домика на бывшей Соборной, а ныне Персональной улице вышла повязанная платочком женщина в сером платье с ситцевыми букетами и зарыдала. Женщина эта, вдова бывшего соборного протоиерея бывшего собора Дроздова, рыдала так громко, что вскорости из домика через улицу в окошко высунулась бабья голова в
пуховом платке и воскликнула...
Приехав в дом крестного, Фома застал Любу одну. Она вышла навстречу ему, и было видно, что она нездорова или расстроена: глаза у нее лихорадочно блестели и были окружены черными пятнами. Зябко кутаясь в
пуховый платок, она, улыбаясь, сказала:
Столетние деревья, мерно покачивая вершинами, точно переговаривались друг с другом тихими, скрипучими голосами. Месяц прятался за облаками. Осенний ветер пронизывал насквозь, усиливая предутренний холод, так что
пуховой платок, дополнивший мой легкий не по сезону костюм, пришелся весьма кстати.
Блондинка обернулась лицом к кормовой половине парохода, и ее профиль, в тени вязаного
пухового платка, точно изваянный на сероватом фоне, встал над ним.
Неточные совпадения
Мужчины весьма разнообразных возрастов почти все были в круглых
пуховых шляпах, под коими они хранили свои завитые у парикмахеров алякоки, и самые франтоватые из них были облечены в длинные и по большей части из белого сукна сюртуки с выпущенными из задних карманов кончиками красных фуляровых носовых
платков; тросточки у всех были тоненькие, из жимолости, более пригодные для того, чтобы отдуть своего ближнего, чем иметь в сих посохах опору для себя.
Денег ей сколько-то принесли,
платок пуховый на дорогу, хороший…
Только что вышли гости, показался в передней Василий Фадеев. Разрядился он в длиннополую сибирку тонкого синего сукна, с мелкими борами назади, на шею повязал красный шелковый
платок с голубыми разводами, вздел зеленые замшевые перчатки, в одной руке
пуховую шляпу держит, в другой «лепортицу». Ровно гусь, вытянул он из двери длинную шею свою, зорко, но робко поглядывая на хозяина, пока Марко Данилыч не сказал ему:
Палтусов проводил ее вниз, отыскал ее человека и сам надел на нее шубу. В
пуховом белом
платке Анна Серафимовна была еще красивее.