Неточные совпадения
Вот важнейшее место, сюда относящееся: «если душа благодаря ускоренному уходу освобождается от
тела, то она ни в каком отношении не терпит ущерба и познала природу зла с тем, чтобы открылись заключенные в ней силы и обнаружились энергии творчества, которые оставались бы втуне при спокойном пребывании в
бестелесном, ибо никогда не могли бы перейти в действие, и от души осталось бы скрытым, что она имеет» (Enn. IV, Lib. VIII, cap. 5).], а в неблагоприятном душа загрязняется и, для того чтобы освободиться от телесных оков, должна подвергнуться очистительному процессу, которым является многократное перевоплощение в различные
тела.
Тело и материя отнюдь не тождественны, как это обычно считают, связь телесности с материей есть загадка, по-своему не менее таинственная, нежели связь души с
телом;
бестелесное же существование идей есть фикция и абстракция: nulla idea sine corpore [Нет идеи без
тела (лат.).].
Тем, что душа человека имеет ум, слово и дух, оживляющий
тело, она одна и более, чем
бестелесные ангелы, является сотворенной Богом по Его образу».
Неточные совпадения
— Да, вот это вы, нынешняя молодежь. Вы, кроме
тела, ничего не видите. В наше время было не так. Чем сильнее я был влюблен, тем
бестелеснее становилась для меня она. Вы теперь видите ноги, щиколки и еще что-то, вы раздеваете женщин, в которых влюблены, для меня же, как говорил Alphonse Karr, [Альфонс Карр (франц.).] — хороший был писатель, — на предмете моей любви были всегда бронзовые одежды. Мы не то что раздевали, а старались прикрыть наготу, как добрый сын Ноя. Ну, да вы не поймете…
Неосязаемое, невидимое,
бестелесное, дающее жизнь всему существующему, само в себе мы называем богом. То же неосязаемое, невидимое,
бестелесное начало, отделенное
телом от всего остального и сознаваемое нами собою, мы называем душою.
Кроме всего телесного в себе и во всем мире, мы знаем еще нечто
бестелесное, дающее жизнь нашему
телу и связанное с ним. Это нечто
бестелесное, связанное с нашим
телом, мы называем душою. Это же
бестелесное, ни с чем не связанное и дающее жизнь всему, что есть, мы называем богом.
И, однако, если что, то лишь «нравственное сладострастие» и мучительство способно «горячим угольком» зажечь кровь. А нет этого горячего уголька — кровь холодна,
тело спит, как мертвое. Любовь возможна, но любовь —
бестелесная, та, которую наши хлысты-богомолы называют «сухою любовью». Либо жестокое сладострастие, либо сухая любовь.
Предо мной стояла женщина очень большого роста, выше меня, сухая, но стройная. Лицо ее, немного смуглое, уже с морщинами, было не то что прозрачное, а какое-то
бестелесное. С этого лица смотрели два большие черные глаза, из-под широких бровей и длинных ресниц. Нос почти орлиный. Черные, с легкой проседью, волосы вились за уши. Худое
тело выступало из серого узкого платья, без всякой отделки. Вот какую наружность имеет Лизавета Петровна.