Неточные совпадения
Рассуждающие таким образом, под предлогом мистики, совершенно устраняют
веру ради религиозно-эмпирической очевидности; при этом своеобразном мистическом позитивизме (который, впрочем, чаще всего
оказывается, кроме того, и иллюзионизмом) совершенно устраняется подвиг
веры и ее усилия, а поэтому отрицается и самая
вера, а вместе с нею и неразрывно связанные с ней надежда и любовь, место которых занимает откровенное самомнение.
Конечно, остается недоступной человеческому уму тайной боговоплощения, каким образом воплотившийся Бог мог так закрыть Божество человечеством, чтобы
оказаться способным и совершить подвиг
веры в Бога, и испытать человеческое чувство богооставленности, но это показывает именно на глубочайшую человечность
веры, ее исключительное значение и неустранимость подвига
веры для человека.].
Вот почему, вообще говоря, так трудно определить момент уверования или утраты
веры, ибо и действительности уверование всегда и непрерывно вновь совершается, есть единый растянутый во времени акт, и всегда неверие, как темная трясина, подстерегает каждое неверное движение, каждое колебание на пути
веры [Отсюда следует, между прочим, в какой иллюзии находятся некоторые протестантские секты (баптисты, методисты), внушающие последователям своим умеренность в их совершившейся уже спасенности; и насколько мудрее и здесь
оказывается православие, которое остерегает от этой уверенности как гибельной иллюзии («прелести»), указывая на необходимость постоянной борьбы с миром, «списания», но не «спасенности».].
Неточные совпадения
— Екатерина Великая скончалась в тысяча семьсот девяносто шестом году, — вспоминал дядя Хрисанф; Самгину было ясно, что москвич верит в возможность каких-то великих событий, и ясно было, что это —
вера многих тысяч людей. Он тоже чувствовал себя способным поверить: завтра явится необыкновенный и, может быть, грозный человек, которого Россия ожидает целое столетие и который, быть может,
окажется в силе сказать духовно растрепанным, распущенным людям:
Потом он шагал в комнату, и за его широкой, сутулой спиной всегда
оказывалась докторша, худенькая, желтолицая, с огромными глазами. Молча поцеловав
Веру Петровну, она кланялась всем людям в комнате, точно иконам в церкви, садилась подальше от них и сидела, как на приеме у дантиста, прикрывая рот платком. Смотрела она в тот угол, где потемнее, и как будто ждала, что вот сейчас из темноты кто-то позовет ее:
Лидия вернулась с прогулки незаметно, а когда сели ужинать,
оказалось, что она уже спит. И на другой день с утра до вечера она все как-то беспокойно мелькала, отвечая на вопросы
Веры Петровны не очень вежливо и так, как будто она хотела поспорить.
— Тимофей Степанович — прав! — решительно заявляла она. — Жизнь
оказалась сложнее, чем думали. Многое, принятое нами на
веру, необходимо пересмотреть.
Прежде
Вера прятала свои тайны, уходила в себя, царствуя безраздельно в своем внутреннем мире, чуждаясь общества, чувствуя себя сильнее всех окружающих. Теперь стало наоборот. Одиночность сил, при первом тяжелом опыте,
оказалась несостоятельною.