Неточные совпадения
У него как бы отсутствует умопостигаемый
мир идей (София), помещающийся между Богом и
миром в
системе платонизма, поэтому для Аристотеля возникает опасность полного религиозного имманентизма, растворения Бога в
мире, миробожия.
Так как все представляет собой энергию Единого абсолютного лишь на разных ступенях совершенства, то по отношению к
миру эта
система, по справедливой характеристике Целлера [Zeller.
В
системе Плотина посредствующую роль между Единым и
миром играет νους [Нус (греч. — ум, разум) — одна из основных категорий античной философии, разработанная Анаксагором и последующими философами.], образующий второе и не столь уже чистое единство — мышления и бытия, а непосредственным восприемником влияний νους служит Мировая Душа, имеющая высший и низший аспект, и она изливается уже в не имеющую подлинного бытия, мэоническую (μη δν) и потому злую материю.
В
системе же Гегеля самораскрытие Божества совершается в логическом мышлении, причем в сущности своей это мышление есть и самомышление Божества, почему Божество является имманентным миру-мышлению.
Система религиозного монизма может принимать различные очертания в зависимости от того, в каком смысле разрешается вопрос о происхождении множественности, — бога и
мира, — в едином Ничто.
Мировому бытию может быть, далее, приписана некоторая, хотя и ущербленная, реальность, производная от Абсолютного; так стоит дело в
системе статического пантеизма Спинозы, а также и динамического пантеизма Гартмана и Древса:
мир возникает, согласно учению последних, вследствие некоторого «скандала» в абсолютном, — появления слепой и бессмысленной воли к бытию, вызвавшей против себя логическую реакцию в недрах абсолютного, причем для ликвидации этого недоразумения потребовался целый мировой процесс.
Поэтому-то
система неоплатонизма и могла оказать философскую поддержку падавшему языческому политеизму: из сверхмирного и сверхбожественного Εν последовательно эманируют боги и
мир, причем нижние его этажи уходят в тьму небытия, тогда как верхние залиты ослепительным светом, — в небе же загорается
система божественных лун, светящих, правда, не своим, а отраженным светом, однако утвержденных на своде небесном.
В утверждении софийности понятий лежит коренная ложь учения Гегеля, с этой стороны представляющего искажение платонизма, его reductio ad absurdum [Приведение к нелепости (лат.).], и «мудрость века сего» [Ибо мудрость
мира сего есть безумие пред Богом (1 Кор. 3:19).], выдающего за Софию (сам Гегель, впрочем, говорит даже не о Софии, понятию которой вообще нет места в его
системе, но прямо о Логосе, однако для интересующего нас сейчас вопроса это различие не имеет значения).
Отношение между Софией и
миром может получить и получало в истории философии различную метафизическую транскрипцию в соответствии общему стилю и рисунку данной
системы.
Философ… восхотел
системы: другими словами, он захотел создать (логически)
мир из себя, из своего собственного принципа — «будете как боги», — но эта логическая дедукция
мира невозможна для человека» (Вестник РСХД.
Фихте-гегелевский разум — субъективно-идеалистическая (в специфически булгаковском смысле слова) философия, одержимая «пафосом
системы» (см. выше прим. 100) и стремящаяся дедуцировать весь
мир «из себя» (из «Разума» вообще, или даже из собственного «Я»).
Отличие учения Плотина от платоновского, в соответствии его общей метафизической
системе, состоит в том, что рядом с материей этого
мира он постулирует еще и умопостигаемую материю, вневременную и вечную, идеальный субстрат, приемлющий образы ума (νους) и имеющий, в отличие от низшей материи, и подлинность и существенность (Enn., II, lib.
Неточные совпадения
— Этому вопросу нет места, Иван. Это — неизбежное столкновение двух привычек мыслить о
мире. Привычки эти издревле с нами и совершенно непримиримы, они всегда будут разделять людей на идеалистов и материалистов. Кто прав? Материализм — проще, практичнее и оптимистичней, идеализм — красив, но бесплоден. Он — аристократичен, требовательней к человеку. Во всех
системах мышления о
мире скрыты, более или менее искусно, элементы пессимизма; в идеализме их больше, чем в
системе, противостоящей ему.
Для него
мир — не только “
система фраз”, каким он был для Лютова.
— Ты помнишь Птоломееву
систему мира?
Хлопот будет немало с здешним правительством — так прочна (правительственная)
система отчуждения от целого
мира!
Все
системы лечения, все знаменитости медицинского
мира в России и за границей — все было бессильно против этой страшной болезни.