Неточные совпадения
Согласно основной мысли Ричля, к области
религии принадлежат только «ценности», установляемые «суждениями о ценности», причем этот религиозный прагматизм соединяется с весьма скептическим отношением к
догмату, почитая его «метафизикой», воспрещенной Кантом.
Существующие
религии являются как бы готовыми уже системами
догматов или своеобразными догматическими организмами, живущими своей особой жизнью.
В этом смысле
догмат есть интегральная часть
религии.
Культ создает предварение и частичное переживание божественного в эмпирическом, притом, как и все в
религии, не отвлеченно, не «вообще», но окачествованно, конкретно, в связи с определенным мифом —
догматом.
В богослужебном ритуале, естественно возникающем в каждой
религии, символически переживается содержание мифа,
догмат становится не формулой, но живым религиозным символом.
Догмат есть имманентизация трансцендентного содержания
религии, и это влечет за собой целый ряд ущербов, опасностей, подменов; при этой логической транскрипции мифа неизбежно зарождается схоластика (или «семинарское богословие»), т. е. рационалистическая обработка
догматов, приноровление их к рассудочному мышлению, при котором нередко теряется их подлинный вкус и аромат, а «богословие» превращается в «науку как все другие», только с своим особым предметом.
Догматика получает от
религии сырую массу
догматов, которую ей предстоит насколько возможно ассимилировать, классифицировать, систематизировать.
Не есть ли догматизирование скорее болезнь
религии, ржавчина, на ней образующаяся, и не нужно ли объявить во имя
религии войну
догмату?
С этим адогматизмом людей беспринципных и равнодушных не о чем разговаривать: они ниже
догмата и ниже
религии, и, хотя в силу количественного своего преобладания они задают теперь тон в общественном мнении, за ними не стоит ни духовной мощи, ни идейного содержания.
Поэтому
догматы составляют драгоценное богатство
религии, ее «высказанное слово», λόγος προφορικός.
Кафолическая природа
догмата, в частности, обнаруживается и в том, что лишь в слове и через слово религиозное переживание может быть первично сообщено другим людям, благодаря чему и возможна проповедь
религии, «служение слова».
На основании сказанного следует признать, что
догматы суть богатство
религии.
Таким образом установляется принципиальная возможность и даже необходимость «символа веры» [Краткое изложение основ вероучения, главных
догматов какой-либо
религии.
Совместим ли догматизм
религии с священнейшим достоянием философствования, его свободой и исканием истины, с его правилом — во всем сомневаться, все испытывать, во всем видеть не
догмат, л лишь проблему, предмет критического исследования?
Неточные совпадения
У ней была своя странная
религия метемпсихозы, в которую она твердо верила, мало заботясь о
догматах церкви.
К
религии он относился так же отрицательно, как и к существующему экономическому устройству. Поняв нелепость веры, в которой он вырос, и с усилием и сначала страхом, а потом с восторгом освободившись от нее, он, как бы в возмездие за тот обман, в котором держали его и его предков, не уставал ядовито и озлобленно смеяться над попами и над религиозными
догматами.
Теоретически освобожденный, я не то что хранил разные непоследовательные верования, а они сами остались — романтизм революции я пережил, мистическое верование в прогресс, в человечество оставалось дольше других теологических
догматов; а когда я и их пережил, у меня еще оставалась
религия личностей, вера в двух-трех, уверенность в себя, в волю человеческую.
Восток, как это известно, является частью преобладания начал эмоциональных, чувственных над началами интеллекта, разума: он предпочитает исследованию — умозрение, научной гипотезе — метафизический
догмат. Европеец — вождь и хозяин своей мысли; человек Востока — раб и слуга своей фантазии. Этот древний человек был творцом большинства
религий, основоположником наиболее мрачной метафизики; он чувствует, но не изучает, и его способность объединять свой опыт в научные формы — сравнительно ничтожна.
Ложная наука и ложные
религии выражают свои
догматы всегда высокопарным языком, который непосвященным кажется чем-то таинственным и важным.