Неточные совпадения
Говоря об «арианском монофизитстве», С. Н. Булгаков употребляет последний
термин в его этимологическом, а не историческом
значении.], все утончающееся и принимающее разные формы: «имманентизма» [Под «имманентизмом» С. Н. Булгаков подразумевает здесь не только так называемую имманентную школу (В. Шуппе, Р. Шуберт-Зольдерн, М.
Мироотрицание, с которым связано нечувствие истории, к сожалению, вообще легко вкрадывается в православное сознание, образуя в нем тоже свой уклон к монофизитству («трансцендентизму» [
Термин «трансцендентизм» С. Н. Булгаков образует от
термина «трансцендентный» и употребляет не в строго философском
значении.
Однако я слышу обычное в таких случаях возражение: возможна и существует атеистическая религия [
Термин Э. Геккеля, употребленный им в его популярной книге «Мировые загадки».], утверждающая своей основой не Бога, но небытие, ничто, и религия эта имеет мировое
значение, считает сотни миллионов последователей: это — буддизм.
Неточные совпадения
Кое-как добрался я до своей каюты, в которой не был со вчерашнего дня, отворил дверь и не вошел — все эти
термины теряют
значение в качку — был втиснут толчком в каюту и старался удержаться на ногах, упираясь кулаками в обе противоположные стены.
Отсюда огромное
значение учения о Троичности Божества, которое нужно понимать прежде всего мистически, в
терминах духовного опыта, а не рационально-теологически.
Проводить в подробности по различным царствам природы мысль, что прекрасное есть жизнь, и ближайшим образом, жизнь напоминающая о человеке и о человеческой жизни, я считаю излишним потому, что [и Гегель, и Фишер постоянно говорят о том], что красоту в природе составляет то, что напоминает человека (или, выражаясь [гегелевским
термином], предвозвещает личность), что прекрасное в природе имеет
значение прекрасного только как намек на человека [великая мысль, глубокая!
Буланин не понял всего смысла, заключавшегося в словах Сельского, но тон, каким они были произнесены, и этот незнакомый
термин сразу произвели на него впечатление чего-то сверхъестественного и ужасного, подобно тем простым словам, которые иногда в лихорадочных снах принимают такое зловещее, потрясающее
значение.
О нем следовало бы поговорить в разных смыслах, а здесь я привел его имя потому, что и он фактически принадлежал к эмигрантам, если посмотреть на этот
термин в более обширном
значении. Можно только искренно пожалеть, что такая замечательная личность была слишком малоизвестна в России, даже и в нашей пишущей среде.