Когда заканчивается чисто научная задача систематического собирания материала по
истории религии, которое, конечно, безмерно расширяет ограниченный опыт каждого отдельного человека, тогда неизбежно ставится задача и религиозного дешифрирования, и религиозно-философского истолкования собранных фактов.
Что таинства эти не оставались одной внешней символикой, но были и некоторым мистическим действом, переживались религиозно, в этом не может быть никакого сомнения, — вне этого предположения вся
история религии превращается в нелепость или парадокс.
Неточные совпадения
Без такого органа было бы, конечно, невозможно то пышное и многоцветное развитие
религии и
религий, какое мы наблюдаем в
истории человечества, а также и все ее своеобразие [Нам приятно отметить, что к опытному истолкованию
религии приходит в результате всего своего колоссального изучения
религий Макс Мюллер (в разных своих сочинениях, см., напр., Natürliche Religion. Leipzig, 1890.
Нельзя не признать, что учение Шлейермахера носит явные черты двойственности, которая позволяет его истолковывать и как философа субъективизма в
религии (как и мы понимаем его здесь вслед за Гегелем) [Бывает, что «я» находит в субъективности и индивидуальности собственного миросозерцания свое наивысшее тщеславие — свою
религию», — писал о Ф. Шлейермахере Гегель в «Лекциях по
истории философии» (Гегель. Соч. М.; Л., 1935.
Вообще в
истории мысли это есть предельный пункт унижения
религии под видом ее защиты, ибо мужественнее и естественнее прямо признать, что
религии нет и она вообще невозможна, нежели в самый темный угол сознания, пользуясь его сумерками, упрятывать
религию.
Очевидно, прежде всего, что ей доступна лишь эмпирическая феноменология
религии, которая и изучается подобно фактам этнографии или
истории, регистрируемым, классифицируемым, схематизируемым.
Поэтому наукой о
религии возможно заниматься, при известной методологической тренировке или школе, не имея внутренне никакой религиозной одаренности, относясь к фактам религиозной
истории как коллекционер, собирающий, примерно, бразильских бабочек или редких жуков.
Практическое устремление
религии Abgeschiedenheit есть буддийская нирвана, не только акосмизм, но и антикосмизм: вырваться из мира, который возникает чрез раздвоение твари и Бога, в изначальное божественное ничто. Очевидно, это воззрение не дает места идее
истории, мирового процесса, мирового свершения: идеал восстановления первоначального состояния, апокатастасйс, есть здесь голое отрицание мира.
— Если вы знакомы с
историей религий, сект, философских систем, политических и государственных устройств, то можете заметить, что эти прирожденные человечеству великие идеи только изменяются в своих сочетаниях, но число их остается одинаким, и ни единого нового камешка не прибавляется, и эти камешки являются то в фигурах мрачных и таинственных, — какова религия индийская, — то в ясных и красивых, — как вера греков, — то в нескладных и исковерканных представлениях разных наших иноверцев.
— Все это не наше дело, и я совершенно не понимаю, что вы разумеете под оригинальным выражением «верует в обезьяну». По моему мнению, не следовало бы обогащать
историю религий вновь изобретаемыми культами. Относительно же нанесенного вам оскорбления вам следовало бы привлечь его к суду. А самое лучшее было бы для вас — оставить нашу гимназию. Это был бы наилучший исход и для вас лично, и для гимназии.
Неточные совпадения
Он без всякой
религии, но готов почти умереть за что-то неопределенное, чего и назвать не умеет, но во что страстно верует, по примеру множества русских европейских цивилизаторов петербургского периода русской
истории.
Он и был твердо уверен в своей правоте, как не может не быть уверен в правоте здравого смысла всякий образованный человек нашего времени, который знает немного
историю, знает происхождение
религии вообще и о происхождении и распадении церковно-христианской
религии.
Я совершенно отрицательно всегда относился к этическому формализму Канта, к категорическому императиву, к закрытию вещей в себе и невозможности, по Канту, духовного опыта, к
религии в пределах разума, к крайнему преувеличению значения математического естествознания, соответствующего лишь одной эпохе в
истории науки.
Я читал лекции по философии
истории и философии
религии, а также вел семинар о Достоевском.
Религия Христа зовет нас к борьбе за жизнь, к мировой победе над смертью, к завоеванию воскресения
историей и творчеством.