Неточные совпадения
Но единственный в своем роде пример такого соединения ноуменального и исторического, мифа и
истории, несомненно представляют евангельские события, центром которых является воплотившийся Бог — Слово, Он же есть вместе с тем родившийся при Тиверии и пострадавший при Понтии Пилате
человек Иисус:
история становится здесь непосредственной и величайшей мистерией, зримой очами веры,
история и миф совпадают, сливаются через акт боговоплощения.
Когда заканчивается чисто научная задача систематического собирания материала по
истории религии, которое, конечно, безмерно расширяет ограниченный опыт каждого отдельного
человека, тогда неизбежно ставится задача и религиозного дешифрирования, и религиозно-философского истолкования собранных фактов.
В тотемизме, столь распространенном в
истории, проявляется та же интуиция всеживотности
человека, причем, избирая определенное животное своим тотемом и изображая его на своем гербе или знамени, данное племя выражает этим чувство нарочитой связи с ним, особенной подчеркнутости этого свойства в своем характере.
В религиозном процессе, который и составляет существо мировой
истории, дело идет о спасении от мира, о взыскании Бога
человеком («из глубины воззвах к Тебе, Господи») [Пс. 129:1.], а вместе и о спасении мира.
Итак,
история есть прежде всего рождение человечества, осуществление первоначального творческого замысла о
человеке как роде, совмещающем в себе множественность индивидов.
Насколько в хозяйстве и через хозяйство (понятое в широком смысле) творится
история, постольку в нем и через него создается историческое тело человечества, которому надлежит «измениться» в воскресении, причем этим потенциальным телом для
человека является весь мир.
Прогресс верит в устранимость зла, в победимость страдания и в разрешимость трагедии в пределах
истории силами одного
человека.
Эти последние сплетены с общим ходом
истории, но эта связь лежит так глубоко, что недоступна природному, непросветленному благодатию Божией
человеку; она раскрывается в откровении, но и оно остается запечатленной тайной.
История свершится не тем, что падут великие державы и будет основано одно мировое государство с демократией, цивилизацией и социализмом, — все это, само по себе взятое, есть тлен и имеет значение лишь по связи с тем, что совершается в недрах мира между
человеком и Богом.
И в так называемый индивидуальный, либеральный, буржуазный период
истории люди мыслили безлично, судили по своей принадлежности к буржуазному классу, какой-либо форме индустрии, по обывательскому мнению.
Они слушали ее молча, подавленные глубоким смыслом простой
истории человека, которого считали скотом и который сам долго и безропотно чувствовал себя тем, за кого его считали.
Наблюдая этих позабытых
историей людей, эту живую иллюстрацию железного закона вымирания слабейших цивилизаций под напором и давлением сильнейших, я испытывал самое тяжелое, гнетущее чувство, которое охватывало душу мертвящей тоской.
Неточные совпадения
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему
Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие
люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
Публика начала даже склоняться в пользу того мнения, что вся эта
история есть не что иное, как выдумка праздных
людей, но потом, припомнив лондонских агитаторов [Даже и это предвидел «Летописец»!
Но, с другой стороны, не меньшего вероятия заслуживает и то соображение, что как ни привлекательна теория учтивого обращения, но, взятая изолированно, она нимало не гарантирует
людей от внезапного вторжения теории обращения неучтивого (как это и доказано впоследствии появлением на арене
истории такой личности, как майор Угрюм-Бурчеев), и, следовательно, если мы действительно желаем утвердить учтивое обращение на прочном основании, то все-таки прежде всего должны снабдить
людей настоящими якобы правами.
Тогда все члены заволновались, зашумели и, пригласив смотрителя народного училища, предложили ему вопрос: бывали ли в
истории примеры, чтобы
люди распоряжались, вели войны и заключали трактаты, имея на плечах порожний сосуд?
— Опасность в скачках военных, кавалерийских, есть необходимое условие скачек. Если Англия может указать в военной
истории на самые блестящие кавалерийские дела, то только благодаря тому, что она исторически развивала в себе эту силу и животных и
людей. Спорт, по моему мнению, имеет большое значение, и, как всегда, мы видим только самое поверхностное.