В религии человек ощущает, что его видят и знают, прежде чем он сам себя узнал, но вместе с тем он сознает себя удаленным, отторгнутым от этого благого
источника жизни, с которым стремится восстановить связь, установить религию.
890, A: «το ον και αγαθού κρεϊττον εστί καί ενός είλικρενέστερον καί μονάδος άρχεγονώτερον» (Сущее лучше блага, чище единого и изначальное монады).]; его нельзя, наконец, назвать и жизнью, он больше и выше, чем жизнь, он есть вечный и неиссякаемый
источник жизни» [De Profug.
PI. IV, 310: ««ό θεός πλέον τι ή ζωή, πηγή του ζην, ως αυτός εΐπεν, άένναος» (Бог больше жизни,
источник жизни, как сам говорит, приснотекущий).].
Очевидно также, что зло, как таковое, не могло быть создано благим и любящим Творцом, а потому и не может иметь в себе бытия или самостоятельного
источника жизни, который, однако, присущ самомалейшей твари.
Неточные совпадения
К счастью, дело обстоит наоборот: религия не утверждается на рассудочном постижении, она стоит в самой себе, и, напротив, для нее указанная антиномия как раз создает постоянный и незаменимый импульс, она есть нерв религии, придает ей глубину и движение и, хотя и неразрешимая, она постоянно разрешаема в религиозной
жизни, вновь и вновь переживаясь как
источник религиозных озарений в пламени веры.
Поэтому откровение не только открывает, но вместе и указывает неоткрытую и неоткрываемую тайну, и эта абсолютная ТАЙНА содержит в себе
источник «воды, текущей в
жизнь вечную», никогда не иссякающей и не оскудевающей.
Духовный
источник мироутверждения заключается в обращенности духа ко многому и отвращенности от Божественного единого ничто [Эта
жизнь (тварности и раздора) должна прийти в ничто… таким образом в той же
жизни, в какой я ощущаю свою яйность (Ichheit), грех и смерть; она должна сойти в ничто, ибо в
жизни, каковая есть Бог во мне, я враждебен смерт и и греху; и по
жизни, которая есть еще в моей яйности, я чужд ничто как Божеств» (dem Nichts als der Gottheit) (IV, 359, § 63).
Раскрытие триипостасности в
жизни духа от бледной схемы к полноте конкретности есть
источник вечно бьющей радости и обновляющейся
жизни, которая «светлеется тройческим единством священнотайне».
Однако магическое действие слова относится еще к области естественно-человеческой, а не теургической.], неисчерпаемый
источник озарений (это особенно ясно на примере Псалтыри, занявшей столь исключительное место в молитвенной
жизни подвижников).
Они хотели было говорить, но не могли. Слезы стояли в их глазах. Они оба были бледны и худы; но в этих больных и бледных лицах уже сияла заря обновленного будущего, полного воскресения в новую жизнь. Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные
источники жизни для сердца другого.
К тому же сознание, что у меня, во мне, как бы я ни казался смешон и унижен, лежит то сокровище силы, которое заставит их всех когда-нибудь изменить обо мне мнение, это сознание — уже с самых почти детских униженных лет моих — составляло тогда единственный
источник жизни моей, мой свет и мое достоинство, мое оружие и мое утешение, иначе я бы, может быть, убил себя еще ребенком.
И осмельтесь сказать, наконец, что не ослабели, не помутились
источники жизни под этою «звездой», под этою сетью, опутавшею людей.
Неточные совпадения
Я не стану обвинять тебя — ты поступил со мною, как поступил бы всякий другой мужчина: ты любил меня как собственность, как
источник радостей, тревог и печалей, сменявшихся взаимно, без которых
жизнь скучна и однообразна.
— Мы обязаны этим реализму, он охладил
жизнь, приплюснул людей к земле. Зеленая тоска и плесень всяких этих сборников реалистической литературы — сделала людей духовно нищими. Необходимо возвратить человека к самому себе, к
источнику глубоких чувств, великих вдохновений…
Все бы это прекрасно: он не мечтатель; он не хотел бы порывистой страсти, как не хотел ее и Обломов, только по другим причинам. Но ему хотелось бы, однако, чтоб чувство потекло по ровной колее, вскипев сначала горячо у
источника, чтобы черпнуть и упиться в нем и потом всю
жизнь знать, откуда бьет этот ключ счастья…
— В этом же углу лежат и замыслы твои «служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы для разработывания неистощимых
источников (твои слова); работать, чтоб слаще отдыхать, а отдыхать — значит жить другой, артистической, изящной стороной
жизни,
жизни художников, поэтов».
Он это видел, гордился своим успехом в ее любви, и тут же падал, сознаваясь, что, как он ни бился развивать Веру, давать ей свой свет, но кто-то другой, ее вера, по ее словам, да какой-то поп из молодых, да Райский с своей поэзией, да бабушка с моралью, а еще более — свои глаза, свой слух, тонкое чутье и женские инстинкты, потом воля — поддерживали ее силу и давали ей оружие против его правды, и окрашивали старую, обыкновенную
жизнь и правду в такие здоровые цвета, перед которыми казалась и бледна, и пуста, и фальшива, и холодна — та правда и
жизнь, какую он добывал себе из новых, казалось бы — свежих
источников.