Неточные совпадения
С проникновенной и веселой ясностью он сразу увидел и бледную от зноя голубизну неба, и золотой свет солнца, дрожавший в воздухе, и теплую зелень дальнего поля, — точно он не
замечал их раньше, — и вдруг почувствовал себя молодым, сильным, ловким, гордым от сознания, что и он принадлежит к этой стройной, неподвижной могучей массе людей, таинственно скованных одной
незримой волей…
Люди суетливого, рвущего день на клочки мира стояли, ворочая глазами, она же по-прежнему сидела на чемоданах, окруженная
незримой защитой, какую дает чувство собственного достоинства, если оно врожденное и так слилось с нами, что сам человек не
замечает его, подобно дыханию.
Когда Федосей, пройдя через сени, вступил в баню, то остановился пораженный смутным сожалением; его дикое и грубое сердце сжалось при виде таких прелестей и такого страдания: на полу сидела, или лучше сказать, лежала Ольга, преклонив голову на нижнюю ступень полкá и поддерживая ее правою рукою; ее небесные очи, полузакрытые длинными шелковыми ресницами, были неподвижны, как очи мертвой, полны этой мрачной и таинственной поэзии, которую так нестройно, так обильно изливают взоры безумных; можно было тотчас
заметить, что с давних пор ни одна алмазная слеза не прокатилась под этими атласными веками, окруженными легкой коришневатой тенью: все ее слезы превратились в яд, который неумолимо грыз ее сердце; ржавчина грызет железо, а сердце 18-летней девушки так мягко, так нежно, так чисто, что каждое дыхание досады туманит его как стекло, каждое прикосновение судьбы оставляет на нем глубокие следы, как бедный пешеход оставляет свой след на золотистом дне ручья; ручей — это надежда; покуда она светла и жива, то в несколько мгновений следы изглажены; но если однажды надежда испарилась, вода утекла… то кому нужда до этих ничтожных следов, до этих
незримых ран, покрытых одеждою приличий.
Теперь, друзья, скажите напрямик, // Кого винить?… По мне, всего прекрасней // Сложить весь грех на чорта, — он привык // К напраслине; к тому же безопасней // Рога и когти, чем иной язык… // Итак
заметим мы, что дух
незримый, // Но гордый, мрачный, злой, неотразимый // Ни ладаном, ни бранью, ни крестом, // Играл судьбою Саши, как мячом, // И, следуя пустейшему капризу, // Кидал его то вкось, то вверх, то книзу.
Его лицо оросилось слезным потоком. И видит Дуня — робко простирает он к ней руки… О чем-то
молит… Преклоняется… А где-то далеко голоса, тихое бряцание арфы… и чудная песня
незримых: