Неточные совпадения
Если этические суждения
не имеют фактической принудительности науки или логической принудительности математики, то и все те гносеологические, метафизические и религиозные выводы, которые делает Кант на основании анализа этического переживания («практического разума»), лишены самостоятельной
основы и держатся на этической интуиции.
Однако я слышу обычное в таких случаях возражение: возможна и существует атеистическая религия [Термин Э. Геккеля, употребленный им в его популярной книге «Мировые загадки».], утверждающая своей
основой не Бога, но небытие, ничто, и религия эта
имеет мировое значение, считает сотни миллионов последователей: это — буддизм.
Если
иметь в виду эту аксиоматическую или мифическую
основу философствования, то философию можно назвать критической или идеологической мифологией, и излагать историю философии надо
не как историю саморазвития понятия (по Гегелю), но как историю религиозного самосознания, поскольку оно отражается в критической идеологии.
Поэтому-то философия
не исходит из догматов веры, но приходит к ним как подразумеваемым и необходимым
основам философствования [Ср. определение взаимоотношения между верой и «наукой» (под которой он разумеет, в первую очередь, философию) у Шеллинга: «Вера
не должна быть представляема как необоснованное знание; наоборот, следует сказать, что она есть самая обоснованная, ибо она одна
имеет то, в чем побеждено всякое сомнение, нечто столь абсолютно позитивное, что отрезывается всякий дальнейший переход к другому.
Таким образом, Он есть и сущность сущего (όντότης των όντων), и форма в формах, как
основа форм (είδεάρχης), и мудрость мудрствующих, и вообще все во всем (απλώς τα πάντα πάντων); и
не есть природа, ибо выше всякой природы,
не есть сущий, ибо выше всего сущего; и
не есть сущий и
не имеет формы, ибо есть выше формы» [Ibid., 1176.].
Однако закон непрерывности и непротиворечивости дискурсивного мышления
имеет силу лишь в его собственном русле, а
не там, где разум обращается на свои собственные
основы, корни мысли и бытия, причем вскрываются для него непреодолимые, а вместе и неустранимые антиномии, которые все же должны быть им до конца осознаны.
Религия
имеет в своих
основах опытный, можно сказать, эмпирический характер (конечно, понятие опыта берется здесь в расширенном смысле), а потому
не может быть установлена одной философской «дедукцией» или мистическим «гнозисом».
И тогда неизбежно голосами мира, идущими из глубины, внушаемо будет иное, противоположное сознание: мир
не сотворен, он в себе самом
имеет основу, есть свое собственное создание; нет высшего бытия, чем мировое, и нет ничего, что было бы выше бытия.
Однако, будучи питаемо им, оно
имеет подлинное бытие, хотя и
не безосновное, ибо
основа его в вечности, но все же реальное и самобытное, ибо здесь действует творческая сила Бога, в ничто воздвигающая мир; в миротворении, в теофании, происходит и теогония.
В положительной
основе своего бытия мир поглощается Богом, гаснет в лучах Его всемогущества: мир
не имеет ему самому принадлежащего бытия, ибо иначе он был бы богом или противобогом, ему принадлежит лишь восприемлющее и рождающее к обособлению ничто; но благодаря этой отрицательной
основе своего существа мир и получает внебожественное, самостоятельное бытие.
Конечно, и «чистый разум» софиен в своем основании, и он отражает свет Логоса, но он
не имеет абсолютного значения, а есть состояние, свойственное именно данному разрезу бытия, и теряет свое значение по мере углубления в софийную
основу мира.
С одной стороны, оно есть ничто, небытие, но, с другой — оно же есть
основа этого становящегося мира, начало множественности или метафизическое (а затем и трансцендентальное) место этого мира, и в этом именно смысле Платон и определяет материю как «род пространства (το της χώρας),
не принимающий разрушения, дающий место всему, что
имеет рождение» (52 а) [Ср. там же. С. 493.].
Идеи-формы, которые порождает Мать-Земля, запечатлены присутствием ничто, как темной
основы твари: они хрупки, непрочны,
не гарантированы от разрушения, они
не имеют еще закала вечности.
Идеология ведь еще
не отменяет физиологии, которая
имеет, конечно, и более подлинную онтологически-мистическую
основу.
Это ее свойство по существу также
не связано с теперешним греховным состоянием человечества, ибо и в райском своем состоянии человечество
имело ту же
основу бытия в творческой свободе своей (благодаря чему и явилась возможность грехопадения).
Артистическое мироощущение
не есть порождение эстетической похотливости или притязательной манерности, потому что оно может сочетаться и с вполне отчетливым и скромным художественным самосознанием, но оно
имеет глубочайшую
основу в человеческой природе.
С одной стороны, мир, созданный силой божественной любви, премудрости и всемогущества,
имеет в них незыблемую свою
основу, и в этом смысле мир
не может
не удаться, божественная премудрость
не способна допустить ошибки, божественная любовь
не восхощет ада как окончательной судьбы творения.
[ «Свобода вкоренена во Тьме, и в своем темном желании, как и в светлом желании, она связана с вечной волей Тьмы; и Тьма связана со Светом свободы и не может ничего достичь, когда обращается к желанию самому по себе и действует как Тьма в самой себе; из этих двух, как и из темного ощущения, а также и из Света, т. е. свободного желания, исходящего из ощущения, возникнет в ощущении молния как первоогонь: тогда Свобода раскроется в ощущении, но ощущение постигает ее через страх, поскольку видна она лишь как молния; и так как Свобода непостижима и словно бы Ничто, и к тому же есть вне и до всякого ощущения, и
не имеет основы, то не может ее ощущение ни постичь, ни удержать и лишь покоряется оно Свободе, и Свобода соединяет свою темную самость и Сущность и правит с воспринятым беспокойством во Тьме, во Тьме непостижимой» (нем.).]].
Неточные совпадения
Герцен во многом сходится с славянофилами, но
не имеет их религиозных
основ.
— Молите бога, что Морок
не догадается пожаловаться на вас начальству, — проговорил
Основа. — Сами бесчинствовали, а он
имеет полное свое право…
Имеет ли, например, Осип Иваныч право называться столпом? Или же, напротив того, он принадлежит к числу самых злых и отъявленных отрицателей собственности, семейного союза и других
основ? Бьюсь об заклад, что никакой мудрец
не даст на эти вопросы сколько-нибудь положительных ответов.
Благодаря таким благодушным суждениям ненавистники
имели возможность жить безмятежно и выжидать. По временам они лицемерили: говорили, что они
не против жизненного преуспеяния, а исключительно только против потрясения
основ, и когда их, так сказать, прижимали к стене и требовали фактических указаний, они хитро подмигивали, говоря:
Мы
не имеем надобности лицемерить ради каких-нибудь общественных
основ, ибо никаких таких
основ не знаем, и ни одна из них
не прикрывает нас.