Неточные совпадения
Грандиозность происходящего
не вмешается в
непосредственное сознание участников, а катастрофическому чувству жизни упрямо (и по-своему даже правомерно) противится обыденное, «дневное» сознание с его привязанностью к «месту» [«Любовь к месту» (amor loci) как синоним мещанства С. Н. Булгаков подробно анализирует и критикует в брошюре «Война и русское самосознание» (М., 1915).].
Вне же этики религия, по Канту,
не имеет и
не должна иметь особого бытия: независимая от морали религиозность,
непосредственное почитание Бога, связанное с положительной религией, неизменно клеймится Кантом как «Abgötterei, Fetischmachen, Afterdienst» [Идолопоклонство, фетишизм, пережиток (нем.).] и под. (см., напр., в Die Religion innerhalb der blossen Vernunft, Reclam, 193 и passim), и лишь ограничение понимания религии рамками чистой морали предохраняет, по его мнению, теологию от превращения в «теософию или демонологию», а «религию — в теургию или идололатрию» (Kritik der Urtheilskraft, Reclam, 358) [Кант И. Соч...
Религиозное переживание удостоверяет человека в реальности иного, божественного мира
не тем, что доказывает его существование или разными доводами убеждает в необходимости последнего, но тем, что приводит его в живую,
непосредственную связь с религиозной действительностью, ему ее показывает.
Итак, в религиозном переживании дано — и в этом есть самое его существо —
непосредственное касание мирам иным, ощущение высшей, божественной реальности, дано чувство Бога, притом
не вообще, in abstracto, но именно для данного человека; человек в себе и чрез себя обретает новый мир, пред которым трепещет от страха, радости, любви, стыда, покаяния.
Моя религия
не есть мое создание, иначе она вовсе
не есть религия; она убеждает силою
непосредственной своей достоверности, притом иною, высшею убедительностью, чем факты внешней действительности, напр., ощущение этого стола, этой стены, этого шума.
Но в этом я могу убедиться, только опираясь на чувственное или эстетическое восприятие, его исправляя и углубляя, логическими же доводами никто
не может обессилить
непосредственной силы и убедительности моего впечатления.
Таким же образом доводами рассудка нельзя разрушить и
непосредственной очевидности веры как самостоятельного источника религиозного восприятия, ее возможно потушить, обессилить, но
не разубедить.
«Для религии, правда, существенно размышление… но оно
не направлено… на сущность высшей причины самой по себе или в ее отношении к тому, что одновременно есть и причина и следствие; напротив, религиозное размышление есть лишь (!)
непосредственное сознание, что все конечное существует лишь в бесконечном и через него, все временное в вечном и через него.
Истинную же сущность религии образует
не это и
не какое-либо иное понятие, а лишь
непосредственное сознание Божества, как мы находим Божество одинаково и в нас самих и в мире.
Такое, опорожненное от всякого содержания, бытие неизбежно превратилось бы в небытие, как показал это Гегель [«Бытие, неопределенное,
непосредственное, есть на деле ничто и
не более и
не менее, как ничто» (Гегель.
Мифу присуща своя особая достоверность, которая опирается
не на доказательства, но на силу и убедительность
непосредственного переживания.
И так называемое «
непосредственное знание есть
не что иное, как мышление, взятое лишь совершенно абстрактно» (69) [Ср. там же.
Отсюда заключает Гегель, что и «самое скудное определение
непосредственного знания религии…
не стоит вне области мышления… принадлежит мысли» (70) [В прим. 39 (стр. 419) А. Древе справедливо замечает: «Гегель забывает здесь, что бытие логики обозначает только чистое понятие бытия, а
не самое это бытие, что утверждение...
Возвращаясь к нашей исходной проблеме — возможна ли религиозная философия и как она возможна, — мы должны настойчиво указать, что если действительно в основе философствования лежит некое «умное ведение»,
непосредственное, мистически-интуитивное постижение основ бытия, другими словами, своеобразный философский миф, хотя и
не имеющий яркости и красочности религиозного, то всякая подлинная философия мифична и постольку религиозна, и потому невозможна иррелигиозная, «независимая», «чистая» философия.
Конечно, и религиозная философия может иметь «апологетическое» употребление, точнее, она является могучим средством религиозного просвещения, но лишь тогда, когда
не ставит этого своей
непосредственной практической целью.
Ибо ничего общего
не имеет детская простота чад Божиих, живущих
непосредственным созерцанием неба, с этим манерным, лже-философским опрощенством, которое, в сущности,
не отказывается от философствования, но хочет иметь его по дешевой цене.
Мудра была в этом отношении практика эллинской, а также и иудейской религии, которые предпочитали совсем
не иметь официального богословия и довольствовались
непосредственным вероучением в мифе, культе, священных книгах.
В системе Плотина посредствующую роль между Единым и миром играет νους [Нус (греч. — ум, разум) — одна из основных категорий античной философии, разработанная Анаксагором и последующими философами.], образующий второе и
не столь уже чистое единство — мышления и бытия, а
непосредственным восприемником влияний νους служит Мировая Душа, имеющая высший и низший аспект, и она изливается уже в
не имеющую подлинного бытия, мэоническую (μη δν) и потому злую материю.
Бог для него, очевидно, есть
непосредственная субстанция мира; свободного отношения Бога к миру, свободного творения он хотя и хочет, но
не может получить.
Однако оккультизм в этом смысле религиозно ложен лишь в силу своего религиозного коэффициента, а
не по
непосредственной своей задаче, ибо возможен правый оккультизм, насколько такое выражение применимо к тому преизобильному восприятию софийности природы, которое свойственно, напр., святым, и вообще людям духоносным и может быть свойственно природе человека.
В связи с этим понятна
не только любовь человека к живой твари, столь
непосредственная особенно у детей, но и вся символика зверей, в которой их образами выражаются человеческие черты (напр., у прор.
Власть, сознающая себя законной, а
не самозваной, ощущает в себе волю, право и силу повелевать, — с инстинктивной царственностью, без рассуждения или рефлексии; равно и лояльное повиновение должно быть
не рассудочным, но
непосредственным и в известном смысле
не рассуждающим, слепым.
Неточные совпадения
Правда, что легкость и ошибочность этого представления о своей вере смутно чувствовалась Алексею Александровичу, и он знал, что когда он, вовсе
не думая о том, что его прощение есть действие высшей силы, отдался этому
непосредственному чувству, он испытал больше счастья, чем когда он, как теперь, каждую минуту думал, что в его душе живет Христос и что, подписывая бумаги, он исполняет Его волю; но для Алексея Александровича было необходимо так думать, ему было так необходимо в его унижении иметь ту, хотя бы и выдуманную, высоту, с которой он, презираемый всеми, мог бы презирать других, что он держался, как за спасение, за свое мнимое спасение.
— Я
не знаю. Если бы я увидал это, я бы отдался своему чувству
непосредственному; но вперед сказать я
не могу. И такого
непосредственного чувства к угнетению Славян нет и
не может быть.
— В
непосредственную близость с врагом
не вступал. Сидим в длинной мокрой яме и сообщаемся посредством выстрелов из винтовок. Враг предпочитает пулеметы и более внушительные орудия истребления жизни. Он тоже
не стремится на героический бой штыками и прикладами, кулаками.
В русской интеллигенции пробудились инстинкты, которые
не вмещались в доктрины и были подавлены доктринами, инстинкты
непосредственной любви к родине, и под их жизненным воздействием начало перерождаться сознание.
Так называемые корыстные национальные интересы
не являются
непосредственными эгоистическими интересами, в них происходит уже экстериоризация и объективация эгоистических интересов и страстей, перенесение их на коллективные реальности.