Неточные совпадения
Вера в этом смысле есть антиципация [Антиципация (от лат. anticipo-предвосхищаю) — в самом
общем смысле слова означает
способность предвосхищения (чаще всего какого-либо события).] знания: credo ut intelligam [Верю, чтобы понимать (лат.) — изречение, предписываемое Ансельму Кентерберийскому (1033–1109).], хотя сейчас и не опирающаяся на достаточное основание: credo quia absurdum [Верю, ибо это нелепо (лат.) — слова, предписываемые Тертуллиану.].
Само собою разумеется, то, что отлагается в сознании в форме мифа, вступая в
общее человеческое сознание, затрагивает все
способности души, может становиться предметом мысли, научного изучения и художественного воспроизведения.
Мир является великой иерархией идейных существ, идейным организмом, и в этом постижении софийности «мертвого» мира лежит заслуга оккультизма [Под оккультизмом я разумею здесь не столько современный, школьный оккультизм, воспитываемый особой тренировкой, но
общую природную
способность человека проникать за кору явлений, особенно свойственную народам в ранние эпохи развития и отразившуюся в сказке, эпосе, фольклоре, верованиях и «суевериях».], сближающая его с ««поэтическим восприятием» природы вообще.
И нельзя отелесненные идеи мыслить как бескачественные, однообразные монады, которые обладают
способностью лишь взаимно отталкиваться друг от друга и тем возбуждать
общее чувство непроницаемости, но далее остаются «не имеющими окон» [Согласно Лейбницу, «монады не имеют окон, через которые что-либо могло войти туда и оттуда выйти» (Лейбниц Г. В. Соч.
Неточные совпадения
Но в глубине своей души, чем старше он становился и чем ближе узнавал своего брата, тем чаще и чаще ему приходило в голову, что эта
способность деятельности для
общего блага, которой он чувствовал себя совершенно лишенным, может быть и не есть качество, а, напротив, недостаток чего-то — не недостаток добрых, честных, благородных желаний и вкусов, но недостаток силы жизни, того, что называют сердцем, того стремления, которое заставляет человека из всех бесчисленных представляющихся путей жизни выбрать один и желать этого одного.
Константин Левин смотрел на брата как на человека огромного ума и образования, благородного в самом высоком значении этого слова и одаренного
способностью деятельности для
общего блага.
— Некий итальянец утверждает, что гениальность — одна из форм безумия. Возможно. Вообще людей с преувеличенными
способностями трудно признать нормальными людьми. Возьмем обжор, сладострастников и… мыслителей. Да, и мыслителей. Вполне допустимо, что чрезмерно развитый мозг есть такое же уродство, как расширенный желудок или непомерно большой фаллос. Тогда мы увидим нечто
общее между Гаргантюа, Дон-Жуаном и философом Иммануилом Кантом.
В людях, которых сильно и постоянно занимает одна мысль или одна страсть, заметно что-то
общее, какое-то внешнее сходство в обращенье, как бы ни были, впрочем, различны их качества,
способности, положение в свете и воспитание.
Именно ведь тем и хорош русский человек, что в нем еще живет эта
общая совесть и что он не потерял
способности стыдиться. Вот с победным шумом грузно работает пароходная машина, впереди движущеюся дорогой развертывается громадная река, точно бесконечная лента к какому-то приводу, зеленеет строгий хвойный лес по берегам, мелькают редкие селения, затерявшиеся на широком сибирском приволье. Хорошо. Бодро. Светло. Жизнь полна. Это счастье.