Неточные совпадения
Да вера и есть
любовь, ибо истину нельзя познавать, не любя ее: она
открывается только
любви.
Для веры и не должно быть понятного до конца, вера есть дитя тайны, подвиг
любви и свободы, она не должна убояться рассудочного абсурда, ибо здесь
открывается вечная жизнь, безбрежность Божества.
«Бог одинаково живет во всех вещах, а вещь ничего не знает о Боге; и Он не
открывается вещи, а она получает от Него силу, но по своему свойству, — или от его
любви, или от его гнева; и от чего она берет ее, то и обнаруживается вовне, и если есть благо в ней, то для злобы оно как бы закрыто, как вы можете видеть на примере куста шиповника; еще более на других колючих вещах: из него ведь вырастает прекрасный душистый цветок, и в нем лежат два свойства любовное и враждебное, какое побеждает, то и дает плод» [IV, 343–344, § 49.].
Но как Творец Он
открывается твари, давая в Себе место относительному; неизреченным актом любви-смирения Он полагает его рядом с Собой и вне себя, ограничивая Себя Своим же творением.
«Очистим чувствия и узрим» — этими словами христианского песнопения можно выразить основную мысль платонизма: истина
открывается только
любви, эротическому безумию, экстазу.
Неточные совпадения
Ведь вот теперь надо в
любви открываться, а я ничего не придумал, никаких слов не прибрал.
Чебаков. Так ведь надо же вам объясниться. И кстати письмо отдадите. Моей отдайте вот это письмо (отдает письмо), а своей
откройтесь в
любви, скажите, что хотите ее увезти, станьте на колени. Да вы, послушайте, не перемешайте: моя старшая, а ваша младшая; моя Анфиса, а ваша Раиса.
Момент символических намеков, знаменательных улыбок, сиреневых веток прошел невозвратно.
Любовь делалась строже, взыскательнее, стала превращаться в какую-то обязанность; явились взаимные права. Обе стороны
открывались более и более: недоразумения, сомнения исчезали или уступали место более ясным и положительным вопросам.
Красноречиво до ужаса описывает нам обвинитель страшное состояние подсудимого в селе Мокром, когда
любовь вновь
открылась ему, зовя его в новую жизнь, и когда ему уже нельзя было любить, потому что сзади был окровавленный труп отца его, а за трупом казнь.
Верите ли, господа, не то, не то меня мучило больше всего в эту ночь, что я старика слугу убил и что грозила Сибирь, и еще когда? — когда увенчалась
любовь моя и небо
открылось мне снова!