Неточные совпадения
Отец молча ответил мне: у изголовья его
тела стало Распятие Единородного
Сына.
Народ-художник, умным очам которого открылась нетленная красота
тела, не мог окончательно проклясть и осудить
тело, а Платон был слишком
сыном своего народа и его религии, чтобы совершить такую измену национальному гению эллинства, — он, который умное видение этого мира положил в основу своей философии.
Допустим, что благодаря «регуляции природы», т. е. трудовым, хозяйственным путем,
сынам удалось бы собрать из планетного пространства все атомы от разложившихся
тел умерших отцов и затеплить жизнь в воссозданных
телах.
При этом заранее исключается возможность того, что душа, прошедшая чрез врата смерти, вообще не может возвратиться в отжившее и разрушенное смертью
тело и его собою оживить, ибо и она потеряла способность оживлять
тело, а не одно только
тело утратило силу жизни; что поэтому воскрешение отцов
сынами вообще невозможно, раз душа сама должна воскресить свое
тело или получить от Бога для того силу, и никто другой не может ее в том заменить.
Иначе говоря, смерть, в которой Федоров склонен был вообще видеть лишь род случайности и недоразумения или педагогический прием, есть акт, слишком далеко переходящий за пределы этого мира, чтобы можно было справиться с ней одной «регуляцией природы», методами физического воскрешения
тела, как бы они ни были утонченны, даже с привлечением жизненной силы человеческой спермы в целях воскрешения или обратного рождения отцов
сынами (на что имеются указания в учении Федорова).
По мифу Озириса, он был растерзан на куски, но
тело его было собрано Изидою, а восстановлено и оживлено Гором, явившимся, таким образом, воскресителем своего отца; также и всякий
сын в обряде «отверстия уст», совершаемом над мумией, возвращает жизнь покойнику — Озирису.
Ей, женщине и матери, которой
тело сына всегда и все-таки дороже того, что зовется душой, — ей было страшно видеть, как эти потухшие глаза ползали по его лицу, ощупывали его грудь, плечи, руки, терлись о горячую кожу, точно искали возможности вспыхнуть, разгореться и согреть кровь в отвердевших жилах, в изношенных мускулах полумертвых людей, теперь несколько оживленных уколами жадности и зависти к молодой жизни, которую они должны были осудить и отнять у самих себя.
Она представляла себе
тело сына, избитое, изорванное, в крови и страх холодной глыбой ложился на грудь, давил ее. Глазам было больно.
Неточные совпадения
Сын растерянно гладил руку матери и молчал, не находя слов утешения, продолжая думать, что напрасно она говорит все это. А она действительно истерически посмеивалась, и шепот ее был так жутко сух, как будто кожа
тела ее трещала и рвалась.
А в
сыне ей мерещился идеал барина, хотя выскочки, из черного
тела, от отца бюргера, но все-таки
сына русской дворянки, все-таки беленького, прекрасно сложенного мальчика, с такими маленькими руками и ногами, с чистым лицом, с ясным, бойким взглядом, такого, на каких она нагляделась в русском богатом доме, и тоже за границею, конечно, не у немцев.
Эти
сыновья — гордость и счастье отца — напоминали собой негодовалых собак крупной породы, у которых уж лапы и голова выросли, а
тело еще не сложилось, уши болтаются на лбу и хвостишко не дорос до полу.
Больной Самсонов, в последний год лишившийся употребления своих распухших ног, вдовец, тиран своих взрослых
сыновей, большой стотысячник, человек скаредный и неумолимый, подпал, однако же, под сильное влияние своей протеже, которую сначала было держал в ежовых рукавицах и в черном
теле, «на постном масле», как говорили тогда зубоскалы.
У Григорьева была большая прекрасная библиотека, составленная им исключительно на Сухаревке.
Сын его, будучи студентом, участвовал в революции. В 1905 году он был расстрелян царскими войсками.
Тело его нашли на дворе Пресненской части, в груде трупов. Отец не пережил этого и умер. Надо сказать, что и ранее Григорьев считался неблагонадежным и иногда открыто воевал с полицией и ненавидел сыщиков…