Неточные совпадения
Но вовсе не определяется
законом, от воли
человека может зависеть установление условий, при которых может действовать этот
закон.
Веления совести, которые
человек считает для себя
законом, получают и религиозную санкцию, и это тем острее, чем глубже религиозное сознание: они облекаются в форму религиозных заповедей, нарушение которых ощущается как грех (а это есть уже религиозно-нравственная категория).
«Делание заповедей» становится путем к Богу, а вместе и возможностью религиозного преткновения для
человека, ибо, по слову ап. Павла, от
закона или заповеди рождается грех, а вне
закона греха не существует [«Неужели от
закона грех?
Но нравственность, предполагающая греховное раздвоение, борьбу добра и зла в
человеке, не может иметь безусловного религиозного значения, она есть Ветхий Завет, период подзаконности, который преодолевается (хотя и не отменяется) Новым Заветом, царством благодати [В русской литературе «сравнительный анализ» Ветхого и Нового заветов впервые был произведен митрополитом Иларионом (XI в.) в «Слове о
Законе и Благодати».
Больше того, религия, которую хотят целиком свести к морали, в целостности своей находится выше морали и потому свободна от нее: мораль существует для
человека в известных пределах, как
закон, но
человек должен быть способен подниматься и над моралью [Одним из наиболее ярких примеров преодоления морали является война, поэтому так трудно морально принять и оправдать войну, и остается только религиозное ее оправдание.
Трансцендентный Бог, многочастно и многообразно открывающийся
человеку, заменяется здесь нравственным
законом, соответствующим определенному состоянию греховного человеческого сознания.
Столь же в бемовском духе развито и следующее объяснение мирового зла и несовершенства из божественной полноты: «На вопрос, почему Бог не создал всех
людей таким образом, чтобы они руководствовались одним только разумом, у меня нет другого ответа, кроме следующего: конечно, потому что у него было достаточно материала для сотворения всего, от самой высшей степени совершенства до самой низшей; или, прямее говоря, потому, что
законы природы его настолько обширны, что их было достаточно для произведения всего, что только может представить себе бесконечный ум» (ib., 62)134.].
«
Законы природы», идея о все общей мировой детерминированности, о каком-то perpetuum mobile [Вечный двигатель (лат.).] есть необходимое вспомогательное орудие познания, его прагматические костыли, опираясь на них
человек расширяет свою мощь и положительную свободу.
При данном состоянии мира и
человека мировая душа действует как внешняя закономерность космической жизни, с принудительностью физического
закона [Эту софийность души мира, или общую закономерность всего сущего, стремится постигать и так называемый оккультизм, притязающий научить не внешнему, но внутреннему «духовному» восприятию сил природы.
7:24], и его же свидетельство о двух
законах, живущих в
человеке и друг другу противоборствующих.
«Когда Бог хотел сотворить
человека,
Закон сказал Ему: «если Ты сотворишь
человека и он кончит грехопадением, как найдет он силу переносить кару, которую Ты ему назначишь?» Святой, да будет Он благословен, отвечает ему: «Я создал покаяние раньше создания мира».
В момент создания
человека, Святой, да будет Он благословен, говорит миру: «Мир, мир! знай, что ты, как и управляющие тобою
законы, существуете только силой
Закона: поэтому Я сотворил
человека и водворил его у тебя, дабы он посвящал себя изучению
Закона.
Заметьте, что каждый
человек, посвящающий себя
Закону, поддерживает мир и все дела творения исполняют свою функцию соответствующим образом благодаря ему.
Одновременно с этим Бог пробуждает в
человеке сознание его тварной свободы тем, что дает ему
закон или заповедь: «И заповедал Господь Бог, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от древа познания добра и зла не ешь от него: ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2:16–17).
И самое различие и противопоставление иудеев и языков только до времени и упразднено Крестом: «Христос есть мир наш, соделавший из обоих одно — ποιήσας τα αμφότερα εν — и разрушивший стоявшую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею, а
закон заповедей учением, дабы из двух создать в себе самом одного — τους δύο κτίση εν αϋτφ είς ένα, нового
человека, устрояя мир и в одном теле примирить обоих — τους αμφότερους εν ένΐ σώματι — с Богом посредством креста, убив вражду на нем» (Ефес. 2:24-6).
Такое антиномическое задание, явно нарушающее логический «
закон тожества», вытекает в силу логики спасения, не совпадающей с рассудочной логикой, определяется положением
человека после грехопадения.
Во Христе заключается не только высшая и единственная норма долженствования для
человека, но и
закон человеческого бытия, хотя это и раскроется лишь в конце нашего зона, на Страшном Суде.
Ибо Бог для него есть трансцендентная норма,
закон, образец, пример, а
человек должен обойтись своими человеческими силами.
На Страшном суде
человек, поставленный лицом к лицу с Христом и в Нем познавший истинный
закон своей жизни, сам сделает в свете этого сознания оценку своей свободе в соответствии тому «подобию», которое создано творчеством его жизни, и сам различит в нем призрачное, субъективное, «психологическое» от подлинного, реального, онтологического.
Неточные совпадения
Городничий. Да, таков уже неизъяснимый
закон судеб: умный
человек — или пьяница, или рожу такую состроит, что хоть святых выноси.
Когда
человек и без
законов имеет возможность делать все, что угодно, то странно подозревать его в честолюбии за такое действие, которое не только не распространяет, но именно ограничивает эту возможность.
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого
законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем месте понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я
человек простой и утешения для себя в атаках не вижу-с!
Есть
законы мудрые, которые хотя человеческое счастие устрояют (таковы, например,
законы о повсеместном всех
людей продовольствовании), но, по обстоятельствам, не всегда бывают полезны; есть
законы немудрые, которые, ничьего счастья не устрояя, по обстоятельствам бывают, однако ж, благопотребны (примеров сему не привожу: сам знаешь!); и есть, наконец,
законы средние, не очень мудрые, но и не весьма немудрые, такие, которые, не будучи ни полезными, ни бесполезными, бывают, однако ж, благопотребны в смысле наилучшего человеческой жизни наполнения.
— Я даже изобразить сего не в состоянии, почтеннейшая моя Марфа Терентьевна, — обращался он к купчихе Распоповой, — что бы я такое наделал и как были бы сии
люди против нынешнего благополучнее, если б мне хотя по одному
закону в день издавать предоставлено было!