Письмо брата далеко не утешило князя Василия, хоть он, по правде сказать, и не ожидал от него особого утешения, тем не менее он не упал духом и приказал собираться в Москву. Послав гонца велеть приготовить хоромы, князь не оставил мысли — по приезде, уже на словах посоветовавшись с братом,
явиться к царю с челобитьем, тем более, что брат не отказался помочь ему, а только уведомлял, что, по его мнению, это будет трудно, а главное — опасно.
Неточные совпадения
В эти первые дни можно было часто видеть любопытных, приставлявших уши
к столбам и сосредоточенно слушавших. Тогдашняя молва опередила задолго открытие телефонов: говорили, что по проволоке разговаривают, а так как ее вели до границы, то и
явилось естественное предположение, что это наш
царь будет разговаривать о делах с иностранными
царями.
Настанет год — России черный год, — // Когда
царей корона упадет, // Забудет чернь
к ним прежнюю любовь, // И пища многих будет смерть и кровь; // Когда детей, когда невинных жен // Низвергнутый не защитит закон; // Когда чума от смрадных мертвых тел // Начнет бродить среди печальных сел, // Чтобы платком из хижин вызывать; // И станет глад сей бедный край терзать, // И зарево окрасит волны рек: — // В тот день
явится мощный человек, // И ты его узнаешь и поймешь, // Зачем в руке его булатный нож.
В это самое утро
к Морозову, который по воле
царя остался в Слободе,
явились два стольника с приглашением
к царскому столу.
Потом все они сели пить чай, разговаривали спокойно, но тихонько и осторожно. И на улице стало тихо, колокол уже не гудел. Два дня они таинственно шептались, ходили куда-то,
к ним тоже
являлись гости и что-то подробно рассказывали. Я очень старался понять — что случилось? Но хозяева прятали газету от меня, а когда я спросил Сидора — за что убили
царя, он тихонько ответил:
К его одру,
царю едину зримый, //
Явился муж необычайно светел, // И начал с ним беседовать Феодор // И называть великим патриархом.