Неточные совпадения
Катя сидела у фонтана под горой и закусывала. Ноги горели от
долгой ходьбы, полуденное солнце жгло лицо. Дороги были необычно пусты, нигде не встретила она ни одной телеги. Безлюдная
тишина настороженно прислушивалась, тревожно ждала чего-то. Даже ветер не решался шевельнуться. И странно было, что все-таки шмели жужжат в зацветающих кустах дикой сливы и что по дороге беззаботно бегают милые птички посорянки, похожие на хохлатых жаворонков.
После
долгой тишины слышалось гуденье, точно летели пчелы: это у притвора, не торопясь, вполголоса, отпевали младенца; или живописец, писавший на куполе голубя и вокруг него звезды, начинал тихо посвистывать и, спохватившись, тотчас же умолкал; или Редька, отвечая своим мыслям, говорил со вздохом: «Все может быть!
Неточные совпадения
Понемногу на место вымиравших помещиков номера заселялись новыми жильцами, и всегда на
долгие годы. Здесь много лет жили писатель С. Н. Филиппов и доктор Добров, жили актеры-москвичи, словом, спокойные, небогатые люди, любившие уют и
тишину.
Столовая опустела, все разошлись по своим комнатам. Дом мало-помалу стихает, и мертвая
тишина ползет из комнаты в комнату и наконец доползает до последнего убежища, в котором
дольше прочих закоулков упорствовала обрядовая жизнь, то есть до кабинета головлевского барина. Иудушка наконец покончил с поклонами, которые он долго-долго отсчитывал перед образами, и тоже улегся в постель.
Соизволеньем Божиим и волей // Соборной Думы — не моим хотеньем — // Я на престол царей и самодержцев // Всея Руси вступаю днесь. Всевышний // Да укрепит мой ум и даст мне силы // На трудный
долг! Да просветит меня, // Чтобы бразды, мне русскою землею // Врученные, достойно я держал, // Чтобы царил я праведно и мудро, // На
тишину Руси, как царь Феодор, // На страх врагам, как грозный Иоанн!
Временами ее худенькие ручки тянулись в
Долгой, ленивой истоме, и тогда в ее глазах мелькала на мгновение странная, едва уловимая улыбка, в которой было что-то лукавое, нежное и ожидающее: точно она знала, тайком от остальных людей, о чем-то сладком, болезненно-блаженном, что ожидало ее в
тишине и в темноте ночи.
И было
долгое молчание,
тишина вечера и острые, черные тени.