Неточные совпадения
— Иван Ильич, я иду в потребилку, а Катя стирает белье. Брось рубить, пойди, заправь
борщ. Возьми на полке ложку муки, размешай в полстакане воды, — холодной только, не горячей! — потом влей в
борщ, дай раз вскипеть и поставь в духовку. Понял? Через полчаса
будем обедать, как только ворочусь.
Иван Ильич направился в кухню, долго копался на полке в мешочках, размешал муку и поставил
борщ на плиту. Вошла Катя с большим тазом выполосканного в море белья. Засученные по локоть тонкие девические руки
были красны от холода, глаза упоенно блестели.
— Ах, ты, боже мой! Так и
есть!.. — Она зачерпнула
борщ разливательной ложкой и раздраженно опустила ее назад. — Ты туда картофельной муки всыпал, получился кисель… Как ребенок малый, ничего нельзя ему доверить.
Поели постного
борща и мерзлой, противно-сладкой вареной картошки без масла, потом стали
пить чай, — отвар головок шиповника;
пили без сахару. После несытной еды и тяжелой работы хотелось сладкого. Каждый старался показать, что
пьет с удовольствием, но в теле
было глухое раздражение и тоска.
Неточные совпадения
— Сила-то, сила, — промолвил он, — вся еще тут, а надо умирать!.. Старик, тот, по крайней мере, успел отвыкнуть от жизни, а я… Да, поди попробуй отрицать смерть. Она тебя отрицает, и баста! Кто там плачет? — прибавил он погодя немного. — Мать? Бедная! Кого-то она
будет кормить теперь своим удивительным
борщом? А ты, Василий Иваныч, тоже, кажется, нюнишь? Ну, коли христианство не помогает,
будь философом, стоиком, что ли! Ведь ты хвастался, что ты философ?
— Что за дурни, прости господи, эти немцы! — сказал голова. — Я бы батогом их, собачьих детей! Слыханное ли дело, чтобы паром можно
было кипятить что! Поэтому ложку
борщу нельзя поднести ко рту, не изжаривши губ, вместо молодого поросенка…
Все миски, из которых диканьские козаки хлебали
борщ,
были размалеваны кузнецом.
Маркс тоже не имел успеха; товар, добавочная стоимость, фабрикант и рабочий, превратившиеся в алгебраические формулы,
были для Любки лишь пустыми звуками; сотрясающими воздух, и она, очень искренняя в душе, всегда с радостью вскакивала с места, услышав, что, кажется,
борщ вскипел или самовар собирается убежать.
Наконец они добрались до комнаты Лихонина. Ключа в двери не
было. Да обыкновенно ее никогда и не запирали на ключ. Лихонин толкнул дверь, и они вошли. В комнате
было темно, потому что занавески
были спущены. Пахло мышами, керосином, вчерашним
борщом, заношенным постельным бельем, старым табачным дымом. В полутьме кто-то, кого не
было видно, храпел оглушительно и разнообразно.