Катя
пошла в кухню. Плита была снята, духовой шкаф и котел выломаны, виднелись закоптелые кирпичи. В комнатах, где жили солдаты, с диванов и кресел была срезана материя, голые пружины торчали из мочалы. Разбитые окна, грязь.
Неточные совпадения
С террасы вбежала девушка-прачка, хлопнула зазвеневшею стеклянною дверью, крикнула на бегу: «Кадеты
идут!» и
в ужасе пробежала
в кухню.
Катя
пошла в свою каморку за
кухнею, села к открытому окну. Теплый ветерок слабо шевелил ее волосы.
В саду, как невинные невесты, цвели белым своим цветом абрикосы. Чтобы отвлечься от того, что было
в душе, Катя стала брать одну книгу за другою. Но, как с человеком, у которого нарывает палец, все время случается так, что он ушибается о предметы как раз этим пальцем, так было теперь и с Катей.
Солдаты неуверенно оглядели закопченную
кухню, заглянули
в убогую Катину каморку, потом
пошли в спальню. Было грязно, бедно. Белоусый для виду приподнял за угол тюфяк неубранной постели.
Они
пошли назад
в кухню. Катя сказала...
Самгин, не ответив,
пошел в кухню и спросил у Анфимьевны чего-нибудь закусить, а когда он возвратился в столовую, Варвара, сидя в углу дивана, упираясь подбородком в колени, сказала:
С четверть часа, а, может быть, и побольше, Лопухов стоял перед столом, рассматривая там, внизу, ручку кресел. Оно, хоть удар был и предвиденный, а все-таки больно; хоть и обдумано, и решено вперед все, что и как надобно сделать после такого письма или восклицания, а все-таки не вдруг соберешься с мыслями. Но собрался же наконец.
Пошел в кухню объясняться с Машею;
Неточные совпадения
Самгин
пошел домой, — хотелось есть до колик
в желудке.
В кухне на столе горела дешевая, жестяная лампа, у стола сидел медник, против него — повар, на полу у печи кто-то спал,
в комнате Анфимьевны звучали сдержанно два или три голоса. Медник говорил быстрой скороговоркой, сердито, двигая руками по столу:
— Живу тут, наверху. Хижина есть. Холодно будет —
в кухню сойду.
Иди, гуляй. Песни пой.
Так, с поднятыми руками, она и проплыла
в кухню. Самгин, испуганный ее шипением, оскорбленный тем, что она заговорила с ним на ты, постоял минуту и
пошел за нею
в кухню. Она, особенно огромная
в сумраке рассвета, сидела среди
кухни на стуле, упираясь
в колени, и по бурому, тугому лицу ее текли маленькие слезы.
Есть и пить Самгин отказался, но
пошел с нею
в кухню.
Как-то днем,
в стороне бульвара началась очень злая и частая пальба. Лаврушку с его чумазым товарищем
послали посмотреть: что там? Минут через двадцать чумазый привел его
в кухню облитого кровью, — ему прострелили левую руку выше локтя. Голый до пояса, он сидел на табурете, весь бок был
в крови, — казалось, что с бока его содрана кожа. По бледному лицу Лаврушки текли слезы, подбородок дрожал, стучали зубы. Студент Панфилов, перевязывая рану, уговаривал его: