Неточные совпадения
Поели постного борща и мерзлой, противно-сладкой вареной картошки без масла, потом стали
пить чай, — отвар головок шиповника;
пили без сахару. После несытной еды и тяжелой
работы хотелось сладкого. Каждый старался показать, что
пьет с удовольствием, но в теле
было глухое раздражение и тоска.
Его
работы по физике
были широко известны за границею.
Катя напала на отца: как можно
было давать деньги за такую
работу! Пусть бы в суд подавал!
Ложились поздно ночью, — никак не успевали управиться раньше, а к пяти утра нужно
было вставать доить корову. Хоть бы раз выспаться всласть, — это
было их высшим блаженством, о котором не смели и мечтать. И результатом чудовищной
работы, выматывавшей все силы,
было, что этот день, слава богу, кое-как сыты.
— Вы не профессиональный военный, поэтому все вам и кажется так страшно. Во всякой войне бывают колебания в ту и другую сторону. Вот соберемся с силами, подойдут пополнения — и погоним красных, как стадо овец, вот увидите. Их только раз разбить, а дальше
работа будет уж только нам, кавалерии.
За низкими сараями артиллеристы торопливо устанавливали орудия с длинными хоботами. Солдаты пробивали в глиняных оградах бойницы. К деревне крупной рысью подъезжал отряд лохматых казаков, лошади играли. И везде солнце сверкало, и
была бодрящая прохлада утра, и кипела взволнованная
работа, и таинственно бухали в туманной дали редкие орудийные выстрелы. Скоро тут закрутится сверкающая смерть. Лица всех
были сосредоточенны, серьезны — и как прекрасны!
— На окопные
работы, по советскому декрету, отправляются мужчины только до пятидесяти лет, здоровые. А здесь
есть больные, старики.
В Отделе, народного образования, — сокращенно: «Отнаробраз», —
работа била ключом. Профессор Дмитревский, оказалось,
был еще и прекрасным организатором. Комиссаром его не утвердили, — он
был не коммунист. Комиссаром
был юный студент-математик, не пытавшийся проявлять своей власти и конфузливо уступивший руководство Дмитревскому. Официально Дмитревский числился членом коллегии.
— Вот человек — Горелов этот! В чем душа держится, зимою перенес жесточайшую цингу; язва желудка у него, катар. Нужно
было молоко
пить, а он питался похлебкою из мерзлой картошки. Отправили его в Крым на поправку, он и тут сейчас же запрягся в
работу. Если бы ты знала, — какой работник чудесный, какой организатор!..
Дачка на шоссе. Муж и жена. И по-прежнему очумелые глаза, полные отчаяния. И по-прежнему бешеная, неумелая
работа по хозяйству с зари до поздней ночи. У них отобрали лучшую одежду, наложили контрибуцию в три тысячи рублей. Уплатить
было нечем, и пришлось продать корову. И, хотя уже не
было коровы, с них требовали семь фунтов масляного продналога.
Был он с живыми, умно-смеющимися глазами, с равномерною, пухлою полнотою, какою полнеют люди, сразу прекратившие привычную физическую
работу. Бритый, и только под носом рыжел маленький, смешной треугольничек волос. Катю покоробило, что вошел он, не сняв фуражки.
— На днях у ихнего Маркса я прочел чудесную заметку, — как раз к современному положению. Послушайте: «Корабль, нагруженный глупцами,
быть может, и продержится некоторое время, предоставленный воле ветра, но
будет неизбежно настигнут своею судьбою, именно потому, что глупцы об этом не думают». Только, — глупцы ли? Екатерина Ивановна, поверьте мне: это не глупость и не безумие. Это — сознательная дезорганизаторская
работа по чьей-то сторонней указке.
Везде чувствовалась организованная, предательская
работа. Два раза загадочно загоралось близ артиллерийских складов. На баштанах около железнодорожного пути арестовали поденщика; руки у него
были в мозолях, но забредший железнодорожный ремонтный рабочий заметил, что он перед едою моет руки, и это выдало его. Оказался офицер. Расстреляли. Однако через пять дней, на утренней заре,
был взорван железнодорожный мост на семнадцатой версте.
— Конечно! Какой тут может
быть разговор!.. Нет, положительно, нужно бы всем коммунистам по очереди работать в чрезвычайных комиссиях, чтобы все видели, как мы относимся к этой
работе.
Гостей собралось много.
Было сегодня рождение Корсакова, кстати воскресенье, и все обрадовались случаю передохнуть от чудовищной
работы, беззаботно попраздничать.
Барыня обнаружила тут свою обычную предусмотрительность, чтобы не перепились ни кучера, ни повара, ни лакеи. Все они были нужны: одни готовить завтрак, другие служить при столе, а третьи — отвезти парадным поездом молодых и всю свиту до переправы через реку. Перед тем тоже
было работы немало. Целую неделю возили приданое за Волгу: гардероб, вещи, множество ценных предметов из старого дома — словом, целое имущество.
Неточные совпадения
Помалчивали странники, // Покамест бабы прочие // Не поушли вперед, // Потом поклон отвесили: // «Мы люди чужестранные, // У нас забота
есть, // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды.
— У нас забота
есть. // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды. // Ты дай нам слово крепкое // На нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По правде и по разуму, // Как должно отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем тебе…
Крестьяне, как заметили, // Что не обидны барину // Якимовы слова, // И сами согласилися // С Якимом: — Слово верное: // Нам подобает
пить! //
Пьем — значит, силу чувствуем! // Придет печаль великая, // Как перестанем
пить!.. //
Работа не свалила бы, // Беда не одолела бы, // Нас хмель не одолит! // Не так ли? // «Да, бог милостив!» // — Ну,
выпей с нами чарочку!
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с
работой справиться // Да лоб перекрестить. //
Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!