Неточные совпадения
Отверженный, гонимый, без приюта,
Давно в пустыне мира он блуждал,
Век протекал за веком, как минута,
Отступник смерти никогда не знал.
И на
вопрос созвездий изумленных,
Кто осудил его навеки жить,
Шептал: «Из всех
врачей, мной оскорбленных,
Никто не захотел меня лечить...
Общество кременчугских
врачей прислало мне официальное письмо, где сообщало, что оно в течение трех заседании подвергло подробному обсуждению книгу и «пришло к заключению, что Ваша книга имеет громадное общественное значение, и постановило выразить Вам глубокую признательность за столь правдивое изображение в художественной форме многих насущных
вопросов врачебного быта и общественно-медицинских отношений».
Неточные совпадения
Призвали на совет главного городового
врача и предложили ему три
вопроса: 1) могла ли градоначальникова голова отделиться от градоначальникова туловища без кровоизлияния? 2) возможно ли допустить предположение, что градоначальник снял с плеч и опорожнил сам свою собственную голову?
Эскулап [Эскулап (греч.) —
врач.] задумался, пробормотал что-то о каком-то «градоначальническом веществе», якобы источающемся из градоначальнического тела, но потом, видя сам, что зарапортовался, от прямого разрешения
вопросов уклонился, отзываясь тем, что тайна построения градоначальнического организма наукой достаточно еще не обследована.
Долго спрашивал ее муж, долго передавала она, как больная
врачу, симптомы грусти, высказывала все глухие
вопросы, рисовала ему смятение души и потом — как исчезал этот мираж — все, все, что могла припомнить, заметить.
Доктор Герценштубе и встретившийся Ивану Федоровичу в больнице
врач Варвинский на настойчивые
вопросы Ивана Федоровича твердо отвечали, что падучая болезнь Смердякова несомненна, и даже удивились
вопросу: «Не притворялся ли он в день катастрофы?» Они дали ему понять, что припадок этот был даже необыкновенный, продолжался и повторялся несколько дней, так что жизнь пациента была в решительной опасности, и что только теперь, после принятых мер, можно уже сказать утвердительно, что больной останется в живых, хотя очень возможно (прибавил доктор Герценштубе), что рассудок его останется отчасти расстроен «если не на всю жизнь, то на довольно продолжительное время».
Перед отъездом в Москву, когда я разузнал все и даже добыл список пострадавших и погибших, я попробовал повидать официальных лиц. Обратился к больничному
врачу, но и он оказался хранителем тайны и отказался отвечать на
вопросы.