Был и на балу у них. Это был уже настоящий бал, и зал был под стать. Кавалеры в большинстве были новые, мне незнакомые. Осталось в памяти: блеск паркета, сверкающие белые стены, изящные девичьи лица — и какой-то холод, холод, и отчужденность, и одиночество. Исчезла всегдашняя при Конопацких легкость в обращении и разговорах. Я хмурился, не умел развернуться и стать разговорчивым, больше сидел в курительной комнате и курил.
Люба сказала мне своим задушевным голосом...
Неточные совпадения
Очень мне у Конопацких нравилась одна игра Называлась: «Врёшеньки-врёшь». Каждый играющий был каким-нибудь цветом, — красным, зеленым, голубым. Один из играющих, —
скажем,
Люба, — заявлял, что зеленый цвет нехорош. Я — зеленый цвет — ей возражал...
Люба рядом со мною облокотилась о черную крышку рояля и отрывисто
сказала, глядя вдаль...
Люба с самого начала держалась просто и приветливо, и с нею было хорошо разговаривать. Иногда я не смел о ней думать, иногда ликующая мысль врывалась в душу, что и она меня любит. Раз она мне
сказала своим задушевным голосом...
Дамы остались в зале нас выбирать, а мы ушли вместе с папой в его кабинет, Вошла к нам из залы
Люба Конопацкая. Немножко стесняясь, она
сказала...
Вот я сейчас
сказал: «Три любимые девушки»… Да, их было три. Всех трех я любил. Мне больше всех нравилась то
Люба, то Катя, то Наташа, чаще всего — Катя. Но довольно мне было видеть
любую из них, — и я был счастлив, мне больше ничего не было нужно. И когда мне больше нравилась одна, у меня не было чувства, что я изменяю другим, — так все-таки много оставалось любви и к ним. И при звуке всех этих трех имен сердце сладко сжималось. И сжимается сладко до сих пор.
Все расспросил, — как приехать, какая дорога, — условились в конце июня.
Люба, пожимая мне руку,
сказала...
Как всегда в начале посещения, я был застенчив, ненаходчив, придумывал, что
сказать, и сразу чувствовалась придуманность. И
Люба смеялась на мои остроты, — я это видел, — деланным смехом. Сам себе я был противен и скучен и дивился на всех: как они могут выносить скуку общения со мной? И стыдно было, — как я смел сюда приехать, и грустно было, что я — такой бездарный на разговоры.
Фома не любил дочь Маякина, а после того, как он узнал от Игната о намерении крестного женить его на Любе, молодой Гордеев стал даже избегать встреч с нею. Но после смерти отца он почти каждый день бывал у Маякиных, и как-то раз
Люба сказала ему:
Неточные совпадения
«А вы что ж не танцуете? — //
Сказал Последыш барыням // И молодым сынам. — // Танцуйте!» Делать нечего! // Прошлись они под музыку. // Старик их осмеял! // Качаясь, как на палубе // В погоду непокойную, // Представил он, как тешились // В его-то времена! // «Спой,
Люба!» Не хотелося // Петь белокурой барыне, // Да старый так пристал!
И,
сказав это, вывел Домашку к толпе. Увидели глуповцы разбитную стрельчиху и животами охнули. Стояла она перед ними, та же немытая, нечесаная, как прежде была; стояла, и хмельная улыбка бродила по лицу ее. И стала им эта Домашка так
люба, так
люба, что и
сказать невозможно.
«Скотина», — мысленно обругал его Самгин, быстро и сердито перебирая в памяти все возражения, какие можно бы противопоставить Безбедову. Но было совершенно ясно, что возражения бесполезны,
любое из них Безбедов оттолкнет: «Не хочу», —
скажет он.
В один из тех теплых, но грустных дней, когда осеннее солнце, прощаясь с обедневшей землей, как бы хочет напомнить о летней, животворящей силе своей, дети играли в саду. Клим был более оживлен, чем всегда, а Борис настроен добродушней. Весело бесились Лидия и
Люба, старшая Сомова собирала букет из ярких листьев клена и рябины. Поймав какого-то запоздалого жука и подавая его двумя пальцами Борису, Клим
сказал:
В конце августа, рано утром, явилась неумытая, непричесанная
Люба Клоун; топая ногами, рыдая, задыхаясь, она
сказала: