Неточные совпадения
В полном составе
были, конечно, все наличные члены редакции «Русского богатства».
Была издательница «Мира божьего» А. А. Давыдова, вдова известного виолончелиста, со
следами былой замечательной
красоты. Много
было других.
Среди деревьев мелькнул дом, тарантас подкатил к крыльцу. Вышла Софья Андреевна, радушная и любезная, со
следами большой
былой красоты. Мы прошли на нижнюю террасу, где в это время
пили кофе.
Были тут дочь Льва Николаевича, Александра Львовна, сын Лев Львович, домашний доктор, — кажется, Никитин, — еще несколько человек взрослых и детей.
Маленькая, юркая старушка, с выразительными черными глазками, со
следами былой красоты, взад и вперед бродила по келарне и напрасно старалась унять разболтавшихся белиц от веселых криков и хохота.
Мать его, высокая и полная женщина, почти старушка, с нежным и кротким лицом, сохранившим еще
следы былой красоты, в сбившемся, по обыкновению, чуть-чуть набок черном кружевном чепце, прикрывавшем темные, начинавшие серебриться волосы, как-то особенно горячо и порывисто обняла сына после того, как он поцеловал эту милую белую руку с красивыми длинными пальцами, на одном из которых блестели два обручальных кольца.
Но главной охранительницей «его превосходительства» была высокая худая женщина, сильная брюнетка, с горбатым носом, восточного типа, со
следами былой красоты на теперь уже сморщенном лице — Тамара Абрамовна, заведовавшая хозяйством старика и державшая в своих костлявых теперь, но, видимо, когда-то бывших изящной формы руках весь дом и всю прислугу, не исключая из нее и мелких чиновников канцелярии «особы».
Он совершенно не казался сыном своего отца, с отталкивающей наружностью которого мы тоже уже познакомили читателя, он был весь в мать, забитую, болезненную, преждевременно состарившуюся женщину с кротким выражением худенького, сморщенного лица, в чертах которого сохранились
следы былой красоты.
Неточные совпадения
Когда она вошла в спальню, Вронский внимательно посмотрел на нее. Он искал
следов того разговора, который, он знал, она, так долго оставаясь в комнате Долли, должна
была иметь с нею. Но в ее выражении, возбужденно-сдержанном и что-то скрывающем, он ничего не нашел, кроме хотя и привычной ему, но всё еще пленяющей его
красоты, сознания ее и желания, чтоб она на него действовала. Он не хотел спросить ее о том, что они говорили, но надеялся, что она сама скажет что-нибудь. Но она сказала только:
На вид ему
было лет сорок пять: его коротко остриженные седые волосы отливали темным блеском, как новое серебро; лицо его, желчное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и легким резцом, являло
следы красоты замечательной: особенно хороши
были светлые, черные, продолговатые глаза.
Ей
было на вид лет тридцать; худое и бледное лицо еще хранило
следы красоты замечательной; особенно понравились мне глаза, большие и грустные.
Я поспешил исполнить ее желание — и платок ей оставил. Она сперва отказывалась… на что, мол, мне такой подарок? Платок
был очень простой, но чистый и белый. Потом она схватила его своими слабыми пальцами и уже не разжала их более. Привыкнув к темноте, в которой мы оба находились, я мог ясно различить ее черты, мог даже заметить тонкий румянец, проступивший сквозь бронзу ее лица, мог открыть в этом лице — так по крайней мере мне казалось —
следы его бывалой
красоты.
Женщина эта
была немолода, но
следы строгой, величавой
красоты остались; завернутая в длинную, черную бархатную мантилью на горностаевом меху, она стояла неподвижно.