Неточные совпадения
— Пока на фабрике, — устало ответила Александра Михайловна. — Уж не знаю, нужно будет чего другого поискать. Работаешь, а все без толку… Семидалов к себе зовет, в фальцовщицы. Говорит, всегда
даст мне место за то, что ты у него в
работе потерял здоровье. Научиться можно в два месяца фальцевать; все-таки больше заработаешь, чем на пачках.
— Что за история такая! — задумчиво сказала она. — Все мне Васька Матвеев трудную
работу дает. Напоила его кофеем, угостила, — думала, легче станет. Неделю
давал шитье в прорезку, фальцовку на угол, а потом опять пошло по-старому.
— А вы их одна, что ли, угощаете? — желчно возразила Фокина. — Раз-то, другой, всякая угостит; кому же они трудную
работу будут
давать?
— Так ведь, господи, я не о том, что трудная! Пускай и трудную
работу дают, а чтоб только правильно делали, не обижали людей.
— Вы вот что: попросите себе у Василия Матвеева приклейку, — посоветовала Дарья Петровна. — Вы уж третий месяц работаете, — вам давно пора приклейку
давать. А это
работа выгодная. Вон-он Федька идет, может, он знает, спросите, есть ли сейчас приклейка.
— Василий Матвеев! Я
работу кончила,
дай мне приклейку!
— Да что, Василий Матвеев, разве не правду я сказала? Одним все легкую
работу даете, другим все трудную. А ведь жить-то всем нужно.
— Если доктор записку
дает, тогда платят семьдесят пять копеек за каждый день. У нас доктор очень добрый, всем
дает, а только я не хотел брать. Мастер всегда сердится за это. Лучше же я не буду брать, тогда он мне будет
давать хорошую
работу.
— А вам и теперь всегда
дают плохую
работу? — осторожно спросил Лестман.
Александра Михайловна стала искать швейной
работы. Она надеялась найти дело, с которого можно будет жить. В Старо-Александровском рынке ей
дали на пробу сшить полдюжины рубашек с воротами в две петли, по гривеннику за рубашку. Она заняла у Тани швейную машину, шила два дня, потратила две катушки ниток. В рынке с нею расплатились по восемь копеек за рубашку.
— Я вам всю правду скажу: все так делают. Ведь Василий Матвеев у нас все равно, что хозяин, сами знаете. Хочет —
даст жить, не хочет — изморит
работою, а получишь грош. И везде так, везде мастеру над девушками власть дана. А есть-то всякой хочется. Ведь человек для того и живет, чтобы ему полегче было… Поступит девушка, — ну, сначала, конечно, бодается, пока сил хватает, а потом и уступит. Что ж делать, если свет нынче стал такой нехороший?
— Афанасий Васильевич! вашу власть и я готов над собою <признать>, ваш слуга и что хотите: отдаюсь вам. Но не
давайте работы свыше сил: я не Потапыч и говорю вам, что ни на что доброе не гожусь.
— Любопытна слишком. Ей все надо знать — судоходство, лесоводство. Книжница. Книги портят женщин. Зимою я познакомился с водевильной актрисой, а она вдруг спрашивает: насколько зависим Ибсен от Ницше? Да черт их знает, кто от кого зависит! Я — от дураков. Мне на днях губернатор сказал, что я компрометирую себя,
давая работу политическим поднадзорным. Я говорю ему: Превосходительство! Они относятся к работе честно! А он: разве, говорит, у нас, в России, нет уже честных людей неопороченных?
В одной корреспонденции («Голос», 1876 г., № 16) я прочел, будто бы депутация от айно приходила в Корсаковский пост и просила
дать работы или по крайней мере семян для разводки картофеля и научить их возделывать под картофель землю; в работе будто бы было отказано, и семена картофеля обещали прислать, но обещания не исполнили, и айно, бедствуя, продолжали переселяться на Матсмай.
На фабрике Петр Елисеич пробыл вплоть до обеда, потому что все нужно было осмотреть и всем
дать работу. Он вспомнил об еде, когда уже пробило два часа. Нюрочка, наверное, заждалась его… Выслушивая на ходу какое-то объяснение Ястребка, он большими шагами шел к выходу и на дороге встретил дурачка Терешку, который без шапки и босой бежал по двору.
Это человек, который на свой страх ведет миллионное предприятие, которое не только должно
давать работу десяткам тысяч рабочих и доход ему лично, но еще должно приносить пользу всему государству.
Неточные совпадения
Кто видывал, как слушает // Своих захожих странников // Крестьянская семья, // Поймет, что ни
работою // Ни вечною заботою, // Ни игом рабства долгого, // Ни кабаком самим // Еще народу русскому // Пределы не поставлены: // Пред ним широкий путь. // Когда изменят пахарю // Поля старозапашные, // Клочки в лесных окраинах // Он пробует пахать. //
Работы тут достаточно. // Зато полоски новые //
Дают без удобрения // Обильный урожай. // Такая почва добрая — // Душа народа русского… // О сеятель! приди!..
— У нас забота есть. // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды. // Ты
дай нам слово крепкое // На нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По правде и по разуму, // Как должно отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем тебе…
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, //
Дай Бог с
работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
— Очень обходительный и приятный человек, — продолжал Чичиков, — и какой искусник! я даже никак не мог предполагать этого. Как хорошо вышивает разные домашние узоры! Он мне показывал своей
работы кошелек: редкая
дама может так искусно вышить.
То направлял он прогулку свою по плоской вершине возвышений, в виду расстилавшихся внизу долин, по которым повсюду оставались еще большие озера от разлития воды; или же вступал в овраги, где едва начинавшие убираться листьями дерева отягчены птичьими гнездами, — оглушенный карканьем ворон, разговорами галок и граньями грачей, перекрестными летаньями, помрачавшими небо; или же спускался вниз к поемным местам и разорванным плотинам — глядеть, как с оглушительным шумом неслась повергаться вода на мельничные колеса; или же пробирался
дале к пристани, откуда неслись, вместе с течью воды, первые суда, нагруженные горохом, овсом, ячменем и пшеницей; или отправлялся в поля на первые весенние
работы глядеть, как свежая орань черной полосою проходила по зелени, или же как ловкий сеятель бросал из горсти семена ровно, метко, ни зернышка не передавши на ту или другую сторону.