Неточные совпадения
— Андрюша, ты б лучше не
ходил, — просительно сказала Александра ихайловна. — Ведь тебе нельзя
пить, доктор запретил!
Андрей Иванович и Ляхов
прошли в заднюю комнату, где всегда можно
было встретить знакомых. Они сели к столику около камина, украшенного большим тусклым зеркалом в позолоченной раме, и заказали полдюжины портеру.
Прошло две недели.
Была суббота. Андрей Иванович воротился после шабаша прямо домой и принес Александре Михайловне весь заработок. Уж вторую неделю он приносил домой деньги целиком до последней копейки.
Раздался звонок. Мужской голос спросил Елизавету Алексеевну. Ее не
было дома. Гость сказал, что подождет, и
прошел в ее каморку. Андрей Иванович оживился: ему вообще нравились знакомые Елизаветы Алексеевны, а этот, к тому же, по голосу
был как будто уже знакомый Андрею Ивановичу. Он прислушался: гость сидел у стола и, видимо, читал книгу. Андрею Ивановичу не сиделось.
Они
прошли через двор к деревянному флигелю и стали подниматься по крутым ступеням лестницы.
Было темно, и пахло кошками. На площадке они столкнулись с квартирною хозяйкою Катерины Андреевны.
— Ляхов так жил со мною, а этот жениться обещает. Тогда не нужно
будет на работу
ходить, можно
будет детей иметь, свое хозяйство вести… Пойдемте, я вас познакомлю. Он хороший!
— Где помирились, господи! Не знаю, куда спрятаться от него!.. Вчера подстерег меня у Мытнинского моста, не дает
пройти; скажи, говорит, что простишь меня!.. Что ж мне
было делать?… Когда на меня кричат, я могу противиться, а когда просят, — как ответить? Обещался вечером прийти ко мне прощенья просить. Я на весь вечер ушла к подруге и ночевать осталась у нее… Уж и подумать боюсь, что
будет, когда опять встречу его. Право, он меня убьет!
Праздник
был в разгаре. Сменили уж третий самовар. На столе то и дело появлялись новые бутылки пива. Товарища Андрея Ивановича, переплетного подмастерья Генрихсена, хорошего гитариста, упросили
сходить домой и принести гитару. Стали танцевать кадриль.
— Това-а-рищ… — с презрением протянул Андрей Иванович. — Хоть поиздохни все кругом, ему только одна забота — побольше домой к себе натаскать. Настоящий муравей! Зато, дай десять лет
пройдет, сам хозяином станет, мастерскую откроет… «Григорий Антоныч,
будьте милостивы, нельзя ли работки раздобыться у вас?…»
Андрей Иванович спустился на улицу.
Прошел Гребецкую, повернул налево и вышел к Ждановке.
Был яркий солнечный день, в воздухе чуялась весна; за речкой, в деревьях Петровского парка, кричали галки, рыхлый снег
был усыпан сучками; с крыш капало.
Склонившись над верстаком, он угрюмо слушал болтовню и шутки товарищей с Ляховым.
Прошло всего три недели, как в этой самой мастерской Ляхов зверски избил его, — и они уже забыли, как сами возмущались этим, забыли все… Самих их ведь никто не даст в обиду — они хорошие работники; а требовать, чтобы
была обеспечена безопасность Андрея Ивановича, — с какой стати? За это, пожалуй, можно еще поплатиться!
—
Сходи купи водки пеперментовой, — отрывисто сказал он. —
Выпить охота.
Между тем к Ляхову Андрей Иванович относился теперь без прежней злобы. Когда Ермолаев пришел его проведать и сообщил, что Ляхов просит позволения посетить его, Андрей Иванович только пожал брезгливо плечами и ответил, что если хочет, пусть приходит. Ляхов пришел раз и после этого стал
ходить каждое воскресенье. Приходил он всегда с кем-нибудь из товарищей, держался назади, сконфуженно теребил в руках шапку. Андрей Иванович, неестественно улыбаясь, разговаривал с ним, и обоим
было неловко.
На то, чтобы
ходить на народные гулянья,
пить там чай и качаться на качелях?
— Ты думала, помер отец, так на тебя и управы не
будет? Мама, дескать, добрая, она пожалеет… Нет, милая, я тебя тоже сумею укротить, ты у меня
будешь знать! Ты бегаешь, балуешься, а мама твоя с утра до вечера работает; придет домой, хочется отдохнуть, а нет: сиди, платье тебе чини. Вот порви еще раз, ей-богу, не стану зашивать!
Ходи голая, пускай все смотрят. Что это, скажут, какая бесстыдница идет!..
Александра Михайловна
сходила за кипятком, заварила чай. Лестман молча стал
пить. От его приглаженных, словно полинявших волос, от плоского лица с редкою бородкою несло безнадежно трезвою скукою.
В сумерках по панели проспекта двигалась праздничная толпа, конки, звеня и лязгая, черными громадами катились к мосту.
Проходили мужчины — в картузах, фуражках, шляпах. У всех
были животные, скрыто похотливые и беспощадные в своей похотливости лица. Толпа двигалась, одни лица сменялись другими, и за всеми ими таилась та же прячущаяся до случая, не знающая пощады мысль о женском мясе.
— Александра Михайловна, милая! Мне спешить нужно! Еще год
пройдет, — не женится на мне Петя. Ребенок у меня скоро
будет, а он легкий сердцем, закрутят его. Другую невесту найдет с приданым. За такого всякая пойдет. Теперь не женится, бросит…
Они вошли в трактир; Александра Михайловна
прошла в заднюю комнату, конфузливо опустив лицо. Подали водку. Они
выпили по рюмке.
Александра Михайловна возвращалась домой. В голове шумело, и в этом шуме подплывали к сознанию уже знакомые ей уродливые, самое ее пугавшие мысли. Может
быть, потому, что молодой человек, с которым ушла девушка,
был красив, и в Александре Михайловне проснулась женщина, но на душе
было грустно и одиноко. И она думала:
проходит ее молодость, гибнет напрасно красота. Кому польза, что она идет честным путем?…
Неточные совпадения
Бобчинский. Ничего, ничего-с, без всякого-с помешательства, только сверх носа небольшая нашлепка! Я забегу к Христиану Ивановичу: у него-с
есть пластырь такой, так вот оно и
пройдет.
Хлестаков. Отчего же нет? Я видел сам,
проходя мимо кухни, там много готовилось. И в столовой сегодня поутру двое каких-то коротеньких человека
ели семгу и еще много кой-чего.
Добчинский. Марья Антоновна! (Подходит к ручке.)Честь имею поздравить. Вы
будете в большом, большом счастии, в золотом платье
ходить и деликатные разные супы кушать; очень забавно
будете проводить время.
Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и потому вы сделайте так, чтобы все
было прилично: колпаки
были бы чистые, и больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они
ходят по-домашнему.
Осип. Я, сударь, отправлю его с человеком здешним, а сам лучше
буду укладываться, чтоб не
прошло понапрасну время.