Неточные совпадения
В последние годы всеобщее внимание обратил на себя французский мыслитель Анри Бергсон. Много у него спорного, со многим трудно согласиться. Но ряд
основных его положений имеет значение огромной важности. Всякий думающий, вслушивающийся
в себя человек давно уже смутно чувствовал то, что
говорит Бергсон. Ярко, ясно и глубоко чувствовал это Лев Толстой.
В «Сумерках кумиров» Ницше
говорит: «Лишь
в дионисовских мистериях выражается
основной факт эллинского инстинкта — его «воля к жизни».
Бог их совсем не нуждается, чтоб ему
говорили: «Да, ты существуешь!» Для людей с таким жизнеотношением вопрос о существовании бога никогда не может стать
основным вопросом и трагедией жизни: назван ли бог человеком или нет, — он все равно непрерывно живет
в душе человека.
В чем
основная истина жизни?
В чем ценность жизни,
в чем ее цель, ее смысл? Тысячи ответов дает на эти вопросы человек, и именно множественность ответов
говорит о каком-то огромном недоразумении, здесь происходящем. Недоразумение
в том, что к вопросам подходят с орудием, совершенно непригодным для их разрешения. Это орудие — разум, сознание.
«
Основная ошибка кроется
в том, —
говорит Ницше, — что мы, вместо того чтобы понять сознательность лишь как частность
в общей системе жизни, — принимаем ее
в качестве масштаба,
в качестве высшей ценности жизни… Если захотеть достаточно широко поставить цель жизни, то она не должна бы совпадать ни с одной категорией сознательной жизни; наоборот, она должна была бы еще объяснять каждую из них, как средство, ведущее к сказанной цели».
В великой своей убогости и нищете стоит перед Ницше наличный человек, лишенный всякого чувства жизни, всякой цельности, с устремлениями, противоречащими инстинктам, — воплощенная «биологическая фальшивость» и «физиологическое самопротиворечие». «Общее отклонение человечества от своих коренных инстинктов, —
говорит Ницше, — общий декаданс
в деле установления ценностей есть вопрос par excellence,
основная загадка, которую задает философу животное-«человек»
Неточные совпадения
— Я — не зря
говорю. Я — человек любопытствующий. Соткнувшись с каким-нибудь ближним из простецов, но беспокойного взгляда на жизнь, я даю ему два-три толчка
в направлении, сыну моему любезном, марксистском. И всегда оказывается, что
основные начала учения сего у простеца-то как бы уже где-то под кожей имеются.
— Куда вы? Подождите, здесь ужинают, и очень вкусно. Холодный ужин и весьма неплохое вино. Хозяева этой старой посуды, — показал он широким жестом на пестрое украшение стен, — люди добрые и широких взглядов. Им безразлично, кто у них ест и что
говорит, они достаточно богаты для того, чтоб участвовать
в истории; войну они понимают как
основной смысл истории, как фабрикацию героев и вообще как нечто очень украшающее жизнь.
— Одно из
основных качеств русской интеллигенции — она всегда опаздывает думать. После того как рабочие Франции
в 30-х и 70-х годах показали силу классового пролетарского самосознания, у нас все еще
говорили и писали о том, как здоров труд крестьянина и как притупляет рост разума фабричный труд, —
говорил Кутузов, а за дверью весело звучал голос Елены:
— Без сомнения, — прервал я горячо. — Некто Васин
говорит, что
в поступке его с этим письмом и с отказом от наследства заключается «пьедестал»… По-моему, такие вещи не делаются для показу, а соответствуют чему-то
основному, внутреннему.
Я отвечаю с полным хладнокровием, что я отнюдь не учил, что я только выразил
основную мысль и
говорил лишь
в проекте.