Неточные совпадения
На свете не должно быть ничего страшного, нужно возносить свой дух выше
страданий и нужно жить, жить и радоваться жизни. Радоваться жизни, не думать
о смерти, как будто она еще очень далека, и в то же время жить жадно, глубоко и ярко, как будто смерть должна наступить завтра. В недавно найденной оде Вакхилида Аполлон
говорит...
Так
говорит Солон. Представление
о положительном счастье вообще совершенно отсутствует в этой литературе. «Без
страданий нет никого; у кого меньше всего
страданий, тот — счастливый», учит Софокл. И в одно с ним
говорит Еврипид: «Страдать должны мы все; мудр тот, кто всего благороднее несет посланный жребий».
Эта «насильственная милость» — не тот же ли божественный «аркан»,
о котором у Достоевского
говорит Дмитрий Карамазов? «На таких, как я, нужен удар, удар судьбы, чтоб захватить его, как на аркан, и скрутить внешней силой. Никогда, никогда не поднялся бы я сам собой!.. Пострадать хочу и
страданием очищусь!»
В сущности, только находясь в полном обладании разумного сознания, мы можем и
говорить о страданиях, потому что только с этого состояния и начинается жизнь и те состояния ее, которые мы называем страданиями.
Неточные совпадения
Ужинали миролюбиво, восхищаясь вкусом сига и огромной индейки, сравнивали гастрономические богатства Милютиных лавок с богатствами Охотного ряда, и все, кроме Ореховой, согласились, что в Москве едят лучше, разнообразней. Краснов, сидя против Ногайцева, начал было
говорить о том, что непрерывный рост разума людей расширяет их вкус к земным благам и тем самым увеличивает количество
страданий, отнюдь не способствуя углублению смысла бытия.
Суслов подробно, с не крикливой, но упрекающей горячностью рассказывал
о страданиях революционной интеллигенции в тюрьмах, ссылке, на каторге, знал он все это прекрасно;
говорил он
о необходимости борьбы, самопожертвования и всегда
говорил склонив голову к правому плечу, как будто за плечом его стоял кто-то невидимый и не спеша подсказывал ему суровые слова.
Нехлюдов видел, что людоедство начинается не в тайге, а в министерствах, комитетах и департаментах и заключается только в тайге; что его зятю, например, да и всем тем судейским и чиновникам, начиная от пристава до министра, не было никакого дела до справедливости или блага народа,
о которых они
говорили, а что всем нужны были только те рубли, которые им платили за то, чтобы они делали всё то, из чего выходит это развращение и
страдание.
Они
говорили о несправедливости власти,
о страданиях несчастных,
о бедности народа, но, в сущности, глаза их, смотревшие друг на друга под шумок разговора, не переставая спрашивали: «можешь любить меня?», и отвечали: «могу», и половое чувство, принимая самые неожиданные и радужные формы, влекло их друг к другу.
Александр Привалов, потерявший голову в этой бесконечной оргии, совсем изменился и, как
говорили о нем, — задурил. Вконец притупившиеся нервы и расслабленные развратом чувства не могли уже возбуждаться вином и удовольствиями: нужны были человеческие
страдания, стоны, вопли, человеческая кровь.