Неточные совпадения
«Косность! О,
природа! Люди
на земле одни, — вот беда! «Есть ли в поле
жив человек?» — кричит русский богатырь. Кричу и я, не богатырь, и никто не откликается. Говорят, солнце живит вселенную. Взойдет солнце и — посмотрите
на него, разве оно не мертвец? Все мертво и всюду мертвецы. Одни только люди, а кругом них молчание, — вот земля!» («Кроткая»).
А кругом — люди, не нуждающиеся в его рецепте. «Люди здесь
живут, как
живет природа: умирают, родятся, совокупляются, опять родятся, дерутся, пьют, едят, радуются и опять умирают, и никаких условий, исключая тех неизменных, которые положила
природа солнцу, траве, земле, дереву, других законов у них нет… И оттого люди эти, в сравнении с ним самим, казались ему прекрасны, сильны, свободны, и, глядя
на них, ему становилось стыдно и грустно за себя».
Ложь продолжает тянуться. Все больше любовь как будто покрывается грязными, сальными пятнами. Вронского временами охватывает «странное чувство беспричинного омерзения». Анна вздрагивает от отвращения, чувствуя место
на руке, к которому прикоснулись губы мужа. И все-таки она, «со своею сильною, честной натурой», продолжает
жить, отдавая
на величайшее поругание женскую свою
природу.
В первобытные времена человек был еще вполне беспомощен перед
природою, наступление зимы обрекало его, подобно животным или нынешним дикарям,
на холод и голодание; иззябший, с щелкающими зубами и подведенным животом, он
жил одним чувством — страстным ожиданием весны и тепла; и когда приходила весна, неистовая радость охватывала его пьяным безумием. В эти далекие времена почитание страдальца-бога, ежегодно умирающего и воскресающего, естественно вытекало из внешних условий человеческой жизни.
Неточные совпадения
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге
на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела
на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало
на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим
жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к
природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
«
Живут в согласии с
природой и за счет чахоточных иностранцев», — иронически подумал Клим Иванович Самгин, — подумал и рассердился
на кого-то.
— Позволь, позволь, — кричал ей Варавка, — но ведь эта любовь к людям, — кстати, выдуманная нами, противная
природе нашей, которая жаждет не любви к ближнему, а борьбы с ним, — эта несчастная любовь ничего не значит и не стоит без ненависти, без отвращения к той грязи, в которой
живет ближний! И, наконец, не надо забывать, что духовная жизнь успешно развивается только
на почве материального благополучия.
— Не мы виноваты в этом, а
природа! И хорошо сделала. Иначе если останавливаться над всеми явлениями жизни подолгу — значит надевать путы
на ноги… значит
жить «понятиями»…
Природу не переделаешь!
И все-таки не останешься
жить в Маниле, все захочешь
на север, пусть там, кроме снега, не приснится ничего! Не нашим нервам выносить эти жаркие ласки и могучие излияния сил здешней
природы.