Неточные совпадения
«Как? Времени больше не существует, и все преходящее — только ложь? Злым
называю я это и человековраждебным, — все эти учения об Едином и Непреходящем. Все непреходящее, оно есть только подобие. И
поэты лгут слишком много… [Все преходящее — Только подобье. (Гёте. «Фауст»)] Итак, о творящие, будьте приверженцами и оправдателями всего преходящего».
И вот трагического
поэта — это наивысшее, по Ницше, проявление человеческого «дерзания» и героизма — он ставит теперь рядом с ненавистным теологом, а искусство его вполне правильно
называет наркотическим.
Но всего замечательней в этом лице были глаза, эти окна души, как их
называли поэты, — окна, в которые внутренний человек смотрит на свет из своего футляра.
Неточные совпадения
С тех пор как
поэты пишут и женщины их читают (за что им глубочайшая благодарность), их столько раз
называли ангелами, что они в самом деле, в простоте душевной, поверили этому комплименту, забывая, что те же
поэты за деньги величали Нерона полубогом…
— Он не романтик, а
поэт, артист, — сказала она. — Я начинаю верить в него. В нем много чувства, правды… Я ничего не скрыла бы от него, если б у него у самого не было ко мне того, что он
называл страстью. Только чтоб его немного охладить, я решаюсь на эту глупую, двойную роль… Лишь отрезвится, я сейчас ему скажу первая все — и мы будем друзья…
Эту жажду жизни иные чахоточные сопляки-моралисты
называют часто подлою, особенно
поэты.
Холера — это слово, так знакомое теперь в Европе, домашнее в России до того, что какой-то патриотический
поэт называет холеру единственной верной союзницей Николая, — раздалось тогда в первый раз на севере. Все трепетало страшной заразы, подвигавшейся по Волге к Москве. Преувеличенные слухи наполняли ужасом воображение. Болезнь шла капризно, останавливалась, перескакивала, казалось, обошла Москву, и вдруг грозная весть «Холера в Москве!» — разнеслась по городу.
У самой террасы стоял кипарис, //
Поэт называл его другом, // Под ним заставал его часто рассвет, // Он с ним, уезжая, прощался…