Но потом, в конце романа, в мрачной и страшной картине падения человеческого духа, когда зло, овладев существом человека, парализует всякую силу сопротивления, всякую охоту борьбы с мраком, падающим
на душу и сознательно, излюбленно, со страстью отмщения принимаемым душою вместо света, — в этой картине — столько назидания для судьи человеческого, что, конечно,
он воскликнет в страхе и недоумении: «Нет, не всегда мне отмщение, и не всегда
Аз воздам», и не поставит бесчеловечно в вину мрачно павшему преступнику того, что
он пренебрег указанным вековечно светом исхода и уже сознательно отверг
его».