Неточные совпадения
Бергсон говорит: «Мы не только разумные
существа. Возле нашей умозрительной и логической мысли находится неопределенная туманность из той самой сущности, за счет которой образовалось блестящее ядро, наш
разум. В этой туманности еще находятся силы, дополняющие
разум; мы только смутно чувствуем их, сосредоточившись в себе».
Когда Дионис нисходит в душу человека, чувство огромной полноты и силы жизни охватывает ее. Какие-то могучие вихри взвиваются из подсознательных глубин, сшибаются друг с другом, ураганом крутятся в душе. Занимается дух от нахлынувшего ужаса и нечеловеческого восторга,
разум пьянеет, и в огненном «оргийном безумии» человек преображается в какое-то иное, неузнаваемое
существо, полное чудовищного избытка сил.
Неточные совпадения
— Молчун схватил. Павла, — помнишь? — горничная, которая обокрала нас и бесследно исчезла? Она рассказывала мне, что есть такое
существо — Молчун. Я понимаю — я почти вижу его — облаком, туманом. Он обнимет, проникнет в человека и опустошит его. Это — холодок такой. В нем исчезает все, все мысли, слова, память,
разум — все! Остается в человеке только одно — страх перед собою. Ты понимаешь?
— Печально, когда человек сосредоточивается на плотском своем
существе и на
разуме, отметая или угнетая дух свой, начало вселенское. Аристотель в «Политике» сказал, что человек вне общества — или бог или зверь. Богоподобных людей — не встречала, а зверье среди них — мелкие грызуны или же барсуки, которые защищают вонью жизнь свою и нору.
Но и для философствующего
разума ясно, что насильственное добро, насильственная прикованность к Богу не имела бы никакой ценности, что
существо, лишенное свободы избрания, свободы отпадения, не было бы личностью.
Интуиция и есть благодать, схождение Самого Бога в
существо мира, и это дано в органических связях индивидуальной чувственности и индивидуального
разума с универсальной чувственностью и универсальным
разумом.
Лишь рационалистическое рассечение целостного человеческого
существа может привести к утверждению самодовлеющей теоретической ценности знания, но для познающего, как для
существа живого и целостного, не рационализированного, ясно, что познание имеет прежде всего практическую (не в утилитарном, конечно, смысле слова) ценность, что познание есть функция жизни, что возможность брачного познания основана на тождестве субъекта и объекта, на раскрытии того же
разума и той же бесконечной жизни в бытии, что и в познающем.