Отвращение к себе и к жизни, влечение в «Ничто» одолевается не силою представления, как, по мнению Ницше, в индийском буддизме, и не
силою красоты, как, по его же мнению, в эллинской трагедии.
Неточные совпадения
«Чего хотеть, чего желать? — пишет Толстой в «Люцерне». — Вот она, со всех сторон обступает тебя
красота и поэзия. Вдыхай ее в себя широкими, полными глотками, насколько у тебя есть
силы, наслаждайся, чего тебе еще надо! Все твое, все благо!»
В последнее время, как вообще
сила жизни отождествляется у нас с
силою жизни «прекрасного хищного зверя», так и в области любви возносится на высоту тот же «древний, прекрасный и свободный зверь, громким кличем призывающий к себе самку». У Толстого только очень редко чувствуется несомненная подчас
красота этого зверя, — например, в молниеносном романе гусара Турбина-старшего со вдовушкою Анной Федоровной. Ярко чувствуется эта
красота у подлинных зверей.
«Анна собрала свои последние
силы, чтобы выдержать взятую на себя роль». Кто не знал, что происходит, «те любовались спокойствием и
красотою этой женщины и не подозревали, что она испытывала чувства человека, выставленного у позорного столба».
Достигается это тою таинственной
силою, которая скрыта в искусстве, —
силою, которая жизненный ужас претворяет в
красоту и делает его предметом нашего эстетического наслаждения.
Неспособный чувствовать
силы и
красоты подлинной жизни, изживший себя человек в своем уединении творит из жизни «мечту», «сладостную легенду» и ею оправдывает для себя жизнь.
В любви к женщине и в мирном покое домашнего очага, в
красоте мужского и женского тела, в состязаниях в
силе и ловкости, в веселом пире и танце — везде эллин чувствовал присутствие и благословение божества.
Человек неотрывно связан с жизнью, душа его неотрывно связана с телом. И весь целиком человек должен быть прекрасен и светел. Тело, как душа, тоже должно быть «добродетельно». И душевные, и телесные достоинства для древнего эллина одинаково были добродетелями.
Красота,
сила и ловкость телесная, это тоже были добродетели. Пенелопа в Одиссее говорит...
Но эта хворость трагической эпохи, это болезненное увядание ее жизненных
сил было исполнено невиданной
красоты.
Тем не менее эта осенняя
красота эллинской трагедии слишком громко говорит о студеных ночах души, об увядающих
силах жизни, о замирающем жизненном инстинкте.
Открытие в Вере смелости ума, свободы духа, жажды чего-то нового — сначала изумило, потом ослепило двойной
силой красоты — внешней и внутренней, а наконец отчасти напугало его, после отречения ее от «мудрости».
Алмазы, жемчуг градом на меня // Посыплются, и я поеду в город, // И удивленье поразит моих соперниц, // Когда явлюсь в арену; я сто глаз // У них украду
силой красоты…
Надя сразу почувствовала под собою другую почву —
силу красоты, возможность взять от жизни нечто более блестящее, чем место учительницы в городской школе или, много-много, в младшем классе женской гимназии.
Врач Эриксимах говорит об Эросе: «На основании медицины, нашего искусства, думается мне, можно видеть, что Эрос имеет власть не только над душами людей,
силою красоты, но силою многого другого и над прочим, как над телами всех животных, так и над произрастающим из земли, словом сказать, над всем существующим (εν πασι τοις ού'σι), что бог этот велик и дивен и имеет влияние над всем (επί παν τείνει) в делах, как божеских, так и человеческих» (186 а) [Ср.
Неточные совпадения
Она смеялась от всей души, и смех придавал сверкающую
силу ее ослепительной
красоте.
Остановился сыноубийца и глядел долго на бездыханный труп. Он был и мертвый прекрасен: мужественное лицо его, недавно исполненное
силы и непобедимого для жен очарованья, все еще выражало чудную
красоту; черные брови, как траурный бархат, оттеняли его побледневшие черты.
Знатная дама, чье лицо и фигура, казалось, могли отвечать лишь ледяным молчанием огненным голосам жизни, чья тонкая
красота скорее отталкивала, чем привлекала, так как в ней чувствовалось надменное усилие воли, лишенное женственного притяжения, — эта Лилиан Грэй, оставаясь наедине с мальчиком, делалась простой мамой, говорившей любящим, кротким тоном те самые сердечные пустяки, какие не передашь на бумаге, — их
сила в чувстве, не в самих них.
Она выработала певучую речь, размашистые, но мягкие и уверенные жесты, — ту свободу движений, которая в купеческом круге именуется вальяжностью. Каждым оборотом тела она ловко и гордо подчеркивала покоряющую
силу его
красоты. Клим видел, что мать любуется Алиной с грустью в глазах.
Помимо добротной
красоты слов было в этом голосе что-то нечеловечески ласковое и мудрое, магическая
сила, заставившая Самгина оцепенеть с часами в руке.