Старый князь Болконский сообщает дочери известие о гибели Андрея в аустерлицкой битве. «Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что-то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той
сильной печали, которая была в ней».
Тщеславие в горести выражается желанием казаться или огорченным, или несчастным, или твердым; и эти низкие желания, в которых мы не признаемся, но которые почти никогда — даже в самой
сильной печали — не оставляют нас, лишают ее силы, достоинства и искренности.
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что-то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той
сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
Неточные совпадения
Люди обыкновенно вспоминают о первой молодости, о тогдашних
печалях и радостях немного с улыбкой снисхождения, как будто они хотят, жеманясь, как Софья Павловна в «Горе от ума», сказать: «Ребячество!» Словно они стали лучше после,
сильнее чувствуют или больше.
Эта глубокая
печаль потрясла нас гораздо
сильнее, чем могла бы потрясти самая красноречивая проповедь.
Это делало его обращение неровным: минуты порывистой нежности и
сильного нервного возбуждения сменялись днями подавленной, беспросветной
печали.
«Кому я отдалась, на кого расточила я свои чистые девичьи ласки!» — должна думать теперь несчастная девушка, и стыд горькой ошибки будет преследовать ее
сильнее и дольше, нежели
печаль об утраченной невинности.
Рыдания потрясали ее тело, и, задыхаясь, она положила голову на койку у ног Егора. Мать молча плакала обильными слезами. Она почему-то старалась удержать их, ей хотелось приласкать Людмилу особой,
сильной лаской, хотелось говорить о Егоре хорошими словами любви и
печали. Сквозь слезы она смотрела в его опавшее лицо, в глаза, дремотно прикрытые опущенными веками, на губы, темные, застывшие в легкой улыбке. Было тихо и скучно светло…