Что же делать? «Смелей, человек, и будь горд! Не ты виноват!» Нужно только дерзнуть, нужно только сбросить крышку — и будет свобода. Встанет придавленный дьявол, разомнется и поведет человека. Наступит
цельная жизнь и яркое счастье, — пускай страшная жизнь, дьявольское счастье, но жизнь и счастье.
В чем же дело? Почему неизбежно подкашиваются бессилием попытки любимейших героев Достоевского зажить свободною,
цельною жизнью? Почему никому не удается испытать светлое торжество «самостоятельного хотения»?
Неточные совпадения
Цельный, самим собою сильный инстинкт
жизни говорить так не может. Ему нет нужды «надувать себя», он верит в свои силы, не рассчитывает их на определенный срок. Прежде же и главнее всего — для него вполне несомненна святая законность своего существования. Жизненный же инстинкт, который сам стыдится себя, который сам спешит признать себя «подлым» и «неприличным», — это не жизненный инстинкт, а только жалкий его обрывок. Он не способен осиять душу
жизнью, — способен только ярко осветить ее умирание.
Как будто луч ясного света вдруг озаряет тьму, в которой бьется Анна. Зловещие предчувствия, презрение к себе и ужас отступают перед этим пробуждением
цельной женщины, перед любовью, вдруг углубившеюся, вдруг ставшею светлой и серьезной, как
жизнь.
Но тем знаменательнее, что основное отношение к
жизни у них у всех совершенно одинаково, настолько одинаково, что в этом смысле мы воспринимаем гомеровы поэмы как нечто вполне
цельное и однородное [Исключение представляют некоторые вставки в «Одиссею», относительно которых доказано, что они принадлежат к другой, гораздо более поздней эпохе.
Подобно большинству крупных греческих богов, Аполлон создался из слияния целого ряда разнообразнейших местных божеств. Постепенно из бога стад, из бога растительности, из бога солнечного света образовался колоссальный образ-символ, вмещающий в себе все существеннейшие стороны одного
цельного, определенного, всеисчерпывающего отношения к
жизни.
Прочный колокол неведения — и благословляющее утверждение бездн, «преодоление человека» — и санкция его упадочных инстинктов, великая любовь Заратустры — и нарочито разжигаемая им в себе жестокость, проповедь радости
жизни — и восхваление трагического пристрастия к страданиям и ужасам — все это, конечно, можно психологически объяснить, но совершенно невозможно все это объединить в одно
цельное, из «бронзы» отлитое жизнеотношение.
Эти исторические крохи соберутся и сомнутся рукой судьбы опять в одну массу, и из этой массы выльются со временем опять колоссальные фигуры, опять потечет ровная,
цельная жизнь, которая впоследствии образует вторую древность.
Гносеологический гамлетизм с самого начала предполагает познание отсеченным от
цельной жизни духа, субъект оторванным от объекта и ему противоположным, мышление выделенным из бытия и где-то вне его помещенным.
И в сексуальном акте неизбежно есть элемент разврата, ибо есть дробление и отчуждение половой энергии от
цельной жизни тела и духа, превращение пола в частную функцию.
Неточные совпадения
Ты сам
цельный характер и хочешь, чтобы вся
жизнь слагалась из
цельных явлений, а этого не бывает.
— «Западный буржуа беднее русского интеллигента нравственными идеями, но зато его идеи во многом превышают его эмоциональный строй, а главное — он живет сравнительно
цельной духовной
жизнью». Ну, это уже какая-то поповщинка! «Свойства русского национального духа указуют на то, что мы призваны творить в области религиозной философии». Вот те раз! Это уже — слепота. Должно быть, Бердяев придумал.
— Да, — сказал он, — это один из последних могикан: истинный,
цельный, но ненужный более художник. Искусство сходит с этих высоких ступеней в людскую толпу, то есть в
жизнь. Так и надо! Что он проповедует: это изувер!
Если идти назад по линии материального развития человечества, то мы не дойдем до свободного и
цельного духа, а дойдем лишь до более элементарных и примитивных форм материальной
жизни.
Истина, единая
цельная Истина есть Бог, и познание Истины есть вхождение в божественную
жизнь.