Неточные совпадения
Мысль неожиданная и
чудовищная. Только в душе Достоевского могла родиться такая
мысль. И однако, по существу своему,
мысль эта до странности проста и естественна.
Над этим можно бы только в изумлении развести руками: что его гонит? Преступление, которое надо «искупить» страданием? Но ведь Дмитрий в нем неповинен, не он убил отца. Почему же его ободряет
мысль, что он бежит на такую же каторгу, а не на радость и счастье?.. Но не изумляешься. Смотришь кругом на бессильно корчащуюся, немощную и безвольную жизнь, и во всей нелепице этой начинаешь чувствовать какую-то
чудовищную необходимость, почти правду, рожденную… Из чего?
И страсть ее побеждала целомудренного попа. Под долгие стоны осенней ночи, под звуки безумных речей, когда сама вечно лгущая жизнь словно обнажала свои темные таинственные недра, — в его помраченном сознании мелькала, как зарница,
чудовищная мысль: о каком-то чудесном воскресении, о какой-то далекой и чудесной возможности. И на бешеную страсть попадьи он, целомудренный и стыдливый, отвечал такою же бешеной страстью, в которой было все: и светлая надежда, и молитва, и безмерное отчаяние великого преступника.
Неточные совпадения
Но он понял вполне, до какой
чудовищной боли истерзала ее, и уже давно,
мысль о бесчестном и позорном ее положении.
Наступил промежуток
чудовищной темноты и тишины — без
мыслей, без воли, без всяких внешних впечатлений, почти без сознания, кроме одного страшного убеждения, что сейчас, вот сию минуту, произойдет что-то нелепое, непоправимое, ужасное.
Мысль со временем пожалеть об этом угле — меня самого поражала ужасом: я и тогда уже предчувствовал, до какой
чудовищной степени приживчив человек.
Маятник
мыслей моих делал
чудовищные размахи, и ему подвертывались всяческие картины, вплоть до появления карликов.
Все это было ново, интересно и вызывало сравнения. Главная роскошь «Фитиля» заключалась в кают-компании, где стояли краденые бронзовые подсвечники и несколько китайских шкатулок, куда время от времени бросали огрызки сигар. Аян нетерпеливо вздохнул, глаза его, прикованные к портьере, выражали мучительное нетерпение.
Мысль, что его не примут, показалась
чудовищной. Тишина раздражала.